В посемейном декларировании доходов и о том, кто сможет платит пониженную ставку налогов, как побороть коррупцию в таможне и отучить депутатов пристраивать туда родственников — в интервью «Цензор.НЕТ» рассказал Даниил Гетманцев, которого называют в числе претендентов от партии «Слуга народа» на пост главы парламентского Комитета по вопросам налоговой и таможенной политики.
А также о создании службы, которая будет заниматься расследованием экономических преступлений и дальнейшей судьбе налоговой милиции.
«ЕСЛИ РЫНОК АЗАРТНЫХ ИГР ЛЕГАЛИЗУЮТ, НУЖЕН ОЧЕНЬ ЖЕСТКИЙ, ПОВЫШЕННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ ЗА РАБОТОЙ ОПЕРАТОРОВ»
— Когда ваши коллеги проходили обучение в Трускавце, озвучивались заявления о том, что планируется объединить парламентский комитет по вопросам налоговой и таможенной политики с бюджетным. Передумали?
— Да, у нас была такая мысль. Мы от нее отказались. Потому что бюджетный комитет субъектен в бюджетных отношениях. И это было бы сложно.
— Сейчас обсуждается возможный состав нового Кабмина. Маркарова останется министром финансов?
— На сегодняшний момент мы в партии не обсуждаем кандидатуры министров. Однако, вот себя могу сказать, что мне импонирует ее профессионализм. Кто-то критикует ее, но мне кажется, что она политически незаангажирована и у нее есть опыт.
— По ней принято решение?
— Нет. Ни по ком не принято решение. Как может быть принято решение по министру, если не принято решение по премьеру? Если мы доверяем человеку и считаем, что на ближайшее время он должен руководить экономикой страны, пусть сам формирует команду.
— Кто ваш кандидат?
— У меня нет кандидатов.
— Даниил Александрович, слышала, вы не любите обсуждать тему игорного бизнеса.
— Не люблю.
— Но я все-таки спрошу. Находясь с визитом в Турции, президент заявил, что азартные игры будут легализированы. В каком объеме собираетесь легализовать и с какой целью? Уже есть соответствующий законопроект?
— Я не занимаюсь этим документом. Но насколько мне известно, его разрабатывают в Офисе президента, и глава государства будет вносит его в парламент как один из первоочередных.
Этот вопрос действительно один из приоритетных, не только исходя из сумм, которые будут поступать в бюджет в случае легализации. Они относительно небольшие, хоть и исчисляются миллиардами. Речь, скорее, идет о социальной значимости этого вопроса. Мы очень много ездили по регионам, и люди нас часто спрашивали о том, когда закроют игорные заведения, количество которых иногда превышает все допустимые пределы.
— Но наверняка же будут не только казино в пятизвездочных отелях, но и салоны попроще. Что это изменит, по большому счету?
— Насколько я понимаю, будет отдельный статус для казино и отдельный – для массовых азартных игр. Подробности, правда, не знаю.
— Вы сознательно отмежевались от разработки этого документа? Потому что владели долей в компании «М.С.Л.», которая является одним из крупнейших операторов лотерейного рынка?
— Да, я сознательно это сделал. Хотя я уже никак не связан с этой компанией, все-таки провел огромную часть жизни с этим рынком и у меня взгляд так или иначе сформирован со стороны одного из игроков. Не хочу бросать какую-либо тень на ту законодательную инициативу, которая будет представлена по этому вопросу.
— Все-таки спрошу вас как человека, который хорошо знает систему изнутри. Реально проконтролировать оборот денег, который проходит через такие заведения?
— Абсолютно реально. В странах Европы, в США контролируют же, хоть и модели такого рынка у всех разные – где-то государственные операторы, где-то частные, еще где-то смешанная система. Движение денег контролируется в режиме реального времени с помощью электронной системы учета ставок. При сегодняшнем развитии уровня электронных сервисов это не составляет никакого труда.
— Почему же государство сейчас теряет миллиарды – при том, что игорные заведения процветают? Там вообще ничего и никто не контролирует. Максимум чек выдадут бумажный на первую ставку, дальше все в черную.
— Потому что нет политической воли. Закон «О государственных лотереях» был принят еще в 2012 году. Прошло семь лет, а лицензионные условия под этот закон государством так и не приняты. Потому что состояние рынка, которое есть, выгодно. Это генерация в огромном количестве черного нала, который получают определенные группы людей.
В 2014 году, после Революции достоинства, в одном из интервью на эту тему сказал, что самый простой тест для новой политической команды «на вшивость» – это наличие игорных заведений на улицах городов за три месяца после того, как они придут к власти. Если эти заведения исчезнут или приобретут легальную форму, значит, он пройден. Сейчас мы видим, что они не только не исчезли за последние пять лет, а еще больше развившемся и продолжают работать в черную.
На мой взгляд, рынок должен соответствовать нескольким принципиальным вещам. Первое – ограниченность. То есть, операторов на рынке должно быть немного, а лучше, чтобы их число было установлено в законе. Второе – обязательный онлайн — контроль государства за каждой ставкой и за каждым электронным аппаратом. И чтобы количество аппаратов, которые имеет право установит оператор, тоже четко оговаривалось и контролировалось. Превысил количество – забрали лицензию, не заплатил налоги – то же самое. Также нужны ограничения относительно размещения игорных заведен. Они не должны быть в жилых многоквартирных домах, возле школ, больниц, детских садыков.
Если рынок азартных игр легализуют, нужен очень жесткий, повышенный государственный контроль за работой операторов. Здесь не нужно стесняться.
«МЫ ПРЕДЛАГАЕМ ВВЕСТИ ПОСЕМЕЙНОЕ ДЕКЛАРИРОВАНИЕ ДОХОДОВ»
— Вы выступаете за то, чтобы ввести добровольное декларирование налогоплательщиками своих доходов в дизайнер формах и активах. Что это означает?
— Речь о налоговой амнистии капиталов. Каждый налогоплательщик имеет право в порядке и в сроки, предусмотренные законом, задекларировать любую сумму денег, отнеся их в банк. Либо показать то, что было выведено за границу и пребывает во вторых не денежных формах (акции, недвижимость и т.д.). Таким образом мы хотим дать возможность легализовать все доходы, которые были скрыты от государства и с которых не платились налоги.
— Зачем это нужно людям?
— За 28 лет независимости сложилась ситуация, когда граждане массово уклонялись от налогообложения в разных формах, в том числе получая зарплаты в конвертах. При этом чиновники, которые находились у власти в разное время, обворовывали государство. Сложился как бы такой негласный общественный договор, когда обе стороны друг друга обманывали, давая возможность друг другу всем этим заниматься. Мы говорим о том, что у нас эпоха бедности закончилась, и мы должны подвести черту под нашим темным финансового прошлым. Начать нашу финансовую жизнь с чистого листа мы можем, давая возможность гражданам добровольно вывести на свет Божий свои сбережения.
— Предлагаете заполнить так называемую нулевую декларацию?
— По сути да, только уплатив определенную часть денег в бюджет в виде налога. Усредненная ставка, которую мы предлагаем, 5%. Но ставка может быть как повышенной, так и пониженной. Размеры мы сейчас обсуждаем.
— Вот чего это будет: зависеть, от суммы задекларированного?
— Ставка налога будет: зависеть от вида активов. Они могут быть и не в денежной форме, скажем, акции какого-то иностранного предприятия или дом за границей. И если человек декларирует дом, он указывает ту стоимость, которую посчитает нужной, но заплатит не 5, а 9%.
А если человек не просто разместит деньги в банк, а приобретет облигации внутреннего государственного займа Украины, то он получит возможность уплатить налог по пониженной ставке.
У кого-то деньги лежат под матрасом, кто-то хранит их за границей. Мы хотим вернуть деньги в экономику. Чтобы люди захотели инвестировать свои средства в свою страну. Тем более, что скрывать активы за границей с каждым годом становится сложнее. Международное налоговое законодательство обогащается такими нормами, которые сделают и хранение, и движение «черных» денег практически невозможным.
— Будете подавать законопроект об имплементации BEPS в Украине?
— Да, мы планируем его подавать в пакете вместе с законопроектом о налоговой амнистии. А он предполагает, в частности, обмен налоговой информацией между странами. Поэтому скрывать активы за рубежом тоже не получится.
— Обязательное декларирование для всех граждан вслед за налоговой амнистией не планируете вводит?
— Мы хотим это сделать не сразу, а спустя час-два после налоговой амнистии. Важно понимать две вещи. Первое – мы должны сначала упразднить возможность уклонения от налогообложения крупного бизнеса и т.н. олигархата с использованием низконалоговых юрисдикций. Второе ввести такое декларирование, которое будет выгоднее для налогоплательщика, чем текущая система налогообложения их доходов. Так мы предлагаем ввести посемейное декларирование доходов.
— Что это означает?
— Что вы сможете не только индивидуально декларировать свои доходы, но и в составе семьи. То есть, платья налог за семью в целом. Если, к примеру, у вас есть иждивенцы либо льготникы, это все должно учитываться в счет уменьшения совокупного налогооблагаемого дохода.
При этом мы предлагаем пересмотреть подход к определению перечня налоговых скидок за счет их расширения. Например, человек приобретает путевку на отдых в Украине, почему он не может на эту сумму уменьшить налогооблагаемый доход? Государство должно стимулировать такие траты граждан – и мы это предлагаем сделать.
Или другая ситуация. Человек продает квартиру. Сейчас вы платите налог со всей суммы, которую получите. Мы считаем, что это неправильно, и нужно платит налог с разницы. То есть, отнять сумму, за которую эта квартира была ранее приобретена.
— Повезет разве что тем, кто честно указывал рыночную стоимость. Многие ведь ее специально занижали, чтобы заплатит государству меньше. Это довольно распространенная практика.
— Теперь, приобретая недвижимость, люди будут следить за тем, чтобы в договоре была указана не смешная цена, а реальная стоимость.
— Когда ждать «нулевой декларации»?
— В следующем году. Законопроект уже готов полностью. Речь идет только о принципиальных моментах, которые сейчас согласовываются. Это размер ставок и форма легализации активов.
— Если человек напишет, что у него есть наличные средства, но не захочет их отнести в банк, он не сможет их легализовать?
— Нет. Тем самым он берет за себя все риски.
— Помните, в 2015 году государство уже пыталось дать возможность бизнесу доплатит налоги и показать реальные доходы? Но налоговый компромисс не дал ожидаемого результата.
— Я считаю, что проблема была в том, что этот механизм был половинчатый. Он касался только юридических лиц и отдельных налогов. Фактически его цель – дать возможность тем, кто использовал «площадки», выйти «в белую».
Кроме того, там был целый ряд юридических ошибок, которые удержали людей от участия в этом долгожителей. Конечно, определенную роль сыграло и недоверие к власти.
— Обсуждала идею о введении «нулевой декларации» с бизнес-омбудсменом Альгирдасом Шеметой. Он отметил, как мне кажется, очень важный момент. Если государство все-таки решается на такую амнистию, важно, чтобы обязательно был достигнут консенсус между политическими партиями, имеющими влияние. Чтобы не случилось так, что пройдет налоговая амнистия, а через несколько лет политический ветер сменится, и тех, кто «засветил» свои капиталы, начнут сажат в тюрьмы.
— Я с ним абсолютно согласен. Налоговую амнистию можно проводит только на пике доверия к власти – такой поддержки, как сейчас есть у президента. Мы осознаем важность и ответственность за все шаги, которые делаем. Цена этому – шанс для страны, а не вопрос того, будем мы завтра у власти или нет. Мы не пришли, чтобы удержаться, заработать и отправить детей учится в Лондон. Мы пришли для того, чтобы реализовать шанс, который у нас появился, исторически.
— Вы правда в это верите? Звучит очень пафосно.
— Абсолютно. Возможно, звучит пафосно. Вот пафоса страна воспрянула. Но для меня это не пафос, а реалии. Я действительно хочу вывести нашу финансовую систему «в белую», использовать все законодательные возможности во благо. Наверняка будут ошибки, но я убежден, что команда будет их вовремя исправлять. Конечно, если мы будем одними в поле, у нас ничего не получится. Но если люди поверят в искренность наших намерений, убежден, через пять лет мы будем иметь лучшую в Европе страну.
— Президент обещал вернуть в Уголовный кодекс статью о незаконном обогащении и даже пошел дальше, предложил новый для Украины механизм – гражданскую конфискацию. Не получится так, что чиновники сейчас легализуют все незаконно нажитое, воспользовавшись амнистией, и к ним вовсе потом не будет претензий?
— Налоговая амнистия предполагает освобождение от ответственности только по двум статьям Уголовного кодекса – 212 и 205. Это уклонение от уплаты налогов и фиктивное предпринимательство. Если чиновник обворовывал государство, участвуя в теневых схемах, не думаю, что он побежит декларировать такие доходы. А если побежит, пусть им занимаются правоохранительные органы на основании других статей УК.
«МЫ НЕ ПРАКТИКУЕМ В НАШЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТО, ЧТО БЫЛО РАНЕЕ, КОГДА ТРУДОУСТРАИВАЛИ РОДСТВЕННИКОВ, ЛЮБОВНИЦ И РОДСТВЕННИКОВ ЛЮБОВНИЦ»
— Сейчас создается новая налоговая и таможенная службы. Отслеживаете этот процесс?
— Конечно. Мы активно нарабатываем законодательство, которое необходимо, чтобы эта реформа состоялась.
— Будет новый Налоговый кодекс?
— Нет. Любой новый кодекс – это всегда потрясение. Зачем нужны эти революции? Я считаю, что можно работать в рамках кодекса, который есть, и совершенствовать его нормы. Он не такой плохой, как кажется. Да, там есть несколько тупиковых моментов, есть ляпы. Так давайте их вычистим!
— Сейчас процесс заполнения электронной декларации – это квест. Можно представит, что нас ждет, когда будет введено всеобщее декларирование.
— Упрощение налогового учета лежит не в плоскости уменьшения количества налогов, как нам пытались об этом сказать много лет. А в процессе диджитализации. Налоговая декларация в идеале должна формироваться налоговой службой по тем источникам информации, которые она имеет (о зарплате человека, о его имуществе), и направятся в электронном виде налогоплательщику. Человек должен просто поставит «ок» или дополнить декларацию своими данным. Это снимает с него в какой-то мере ответственность.
Но чтобы такой сервис полноценно работал, мы должны интегрировать все реестры. Что уже, кстати, делается, но очень медленно, потому что сами же госорганы этому противятся. Если же свести данные в один массив и сделать систему универсальной, все процессы значительно упростятся.
— Предприниматели жалуются на то, что процедура административного обжалования нормально не работает. Что-то с этим можно сделать?
— Уже разработан законопроект об изменении системы администрирования налогов. Одним из пунктов в нем прописано решение и этой проблемы. Мы предлагаем сделать Министерство финансов второй инстанцией в процедуре административного обжалования. Чтобы Минфин выступал таким себе квазиарбитром. Считаем, что это позволит внести объективность в такую процедуру. Однако я бы не возлагал пока что надежды на то, что налогоплательщик сразу получит сатисфакцию, потому что наше налоговое ведомство годами жило по принципу: собирать налоги надо по максимуму и любой ценой. Это создало природной конфликт между налогоплательщиками и фискалами. Они – враги. Вот эту парадигму нам нужно изменить.
Надо постепенно открываться друг другу. Что сейчас делается, к примеру, в Великобритании, Голландии, Австралии. Во многих странах мира отказываются от формата взаимоотношений «полицейский-преступник». Когда налоговая – полицейский, а налогоплательщик – преступник. Называется это «Co-operative compliance». Этот процесс состоит в сотрудничестве между особой налогоплательщика и налогового органа таким образом, чтобы они координировали свои позиции по разным вопросам. Потому что есть действительно проблемные вопросы, когда нужно проговаривать, как квалифицировать ту или иную операцию. Для того, чтобы правильно декларировать, избежать последующих споров, предприниматели согласовывают достаточно открыто свои действия. То есть, налогоплательщик открывается для налоговой и наоборот. И тогда никто не несет ответственности, если была допущена какая-то ошибка с обеих сторон.
Поэтому на сегодняшний момент на процедуру административного обжалования, конечно, не стоит смотреть как на что-то объективное при рассмотрении споров. Мы должны понимать, что это путь, который мы должны пройти вместе, не близкий. Вон в несколько лет.
— Куда двигается налоговая служба, уже более-менее понятно. А вот что нам ждать от обновленной таможни, не очень. Сейчас в основном говорят о смене руководителей на местах. Но будет ли меняться Таможенный кодекс? В прошлом созыве был зарегистрирован отдельный законопроект о таможенной службе. На ваш взгляд, он нужен или для реформы хватит постановления правительства?
— По таможне у нас есть целый ряд законопроектов, за которые мы должны проголосовать. По уполномоченным экономическим операторам, по совместному транзиту, по имплементации договора с ЕС. Два из них уже проголосованы в первом о чтении. Теперь нужно внести в них поправки. Сейчас над этим работает целый ряд групп экспертов. Одна группа на один-два законопроекта. В сфере таможенной политики первое, что надо сделать, по моему мнению, это заставит работать то институты, которые уже есть. Остановить коррупцию, потому что она пронизывает насквозь эту сферу с самого низа до самого верха.
— Как вы себе это представляете?
— Не красть самому и не давать красть другим. Каждая рыба гниет с головы.
— Это несколько лозунгового – «не красть». Там есть люди, которые годами зарабатывали на схемах. Можно уволить начальников, закажи, но решит ли это проблему?
— Коррупция на уровне постов и инспекторов на постах, конечно, будет. Политической волей ты мало что с ней сделаешь. Но если вы пишете не первый год в таможне, то должны понимать, что основными серыми потоками глобально и системно занимается количество людей, которых можно сосчитать на пальцах руки. Причем по регионам, которые разделили между собой влияние на различных таможнях. Эти люди обеспечивают связи таможни, СБУ, МВД и всех тех, кто волей судьбы был привлечен к таможенным процедурам. Они работают вместе, на достижение одного и того же результата. Поэтому первое, что нужно сделать, – это разрушить эти системные большие связи. И что, собственно, и начал делать президент – через СБУ. И мы с вами знаем, что есть перебои в поставках определенных категорий товаров в Украину, которые завозились по серым схемам.
Кроме того, мы понимаем, что нужны и институциональные шаги вперед. Усовершенствовать законодательство, увеличить зарплаты, установить KPI для сотрудников, привлекать молодежь, проводит обучение, оборудовать сканнерами посты – все это надо делать, сомнений нет. Но я вам хочу сказать, что все это не делалось именно потому, что происходило то, против чего мы должны бороться с приставкой «не». Вот когда мы уберем нездоровый интерес крупного серого капитала к этой сфере, все остальное выстроится.
— Много лет наблюдается своеобразная преемственность, когда политики оказывают огромное влияние на целые таможни, начиная от лобби в кадровых вопросах и заканчивая крышеванием коррупционных потоков в личных интересах. Как планируете искоренить эту пагубную традицию?
— Мы точно этого делать не будем. Хоть парламентская и президентская кампании сопровождались различными мифами о нас. Что, кто, откуда, чей. Возьмем мой пример. Рассказывали, что меня в список засунул Стефанчук, когда привел к Зеленскому в феврале. А мы список на тот момент вообще не обсуждали. Кроме того, со мной связывали еще ряд людей. Среди них Коломойский, Фукс, Хомутынник, с которыми я лично не знаком в принципе. Я даже гуглил Фукса, чтобы понять, кто это. Вопрос «Чей человек?» относительно нашей политической силы не актуален. Это вообще вопрос из прошлого политического формата, с которым мы, хочется верить, попрощались окончательно. Мы не практикуем в нашей деятельности то, что было ранее, когда трудоустраивали родственников, любовниц и родственников любовниц. Если мы и даем рекомендацию, то только исходя из профессиональной точки зрения и личных человеческих качеств. Иначе мы просто не достигнем целей, подведем команду, а это неприемлемо. Понятно, что вы можете не поверить. Как я докажу? Отрицание вообще не доказывается по правилам ‘ формальной логики.
— Я думаю, что это будет видно.
— Да. Это будет видно очень скоро. Зачем выдумывать домыслы, развивать, опровергать, а потом опровергать опровержения? Возьмите один документ, ждать недолго. Проект закона о государственном бюджете. Все. Прочитайте эго на предмет дорог, которые строились под определенного депутата, на предмет распределения денег на округа, специфических налоговых льгот. Будет хоть что-то – скажите. Если мы не отреагируем и будем все равно делать то, что практиковалось десятки лет, с нами все понятно.
— Законопроект о создании службы, которая занималась бы расследованием экономических преступлений, называют в числе первоочередных. Он уже подготовлен? Можете прокомментировать, чем он будет отличаться от того, что вносилось в парламент раньше?
— Особенность в том, что мы не собираемся делать то же самое, что делала команда бывшего президента: они хотели создать элитное подразделение, которое расследовало бы только большие системные правонарушения в финансовой сфере. Мы считаем, что нам нужно другое. Мы обещали людям ликвидировать налоговую милицию, забрать функцию расследования экономических преступлений в Нацполиции и СБУ. Вместо этого создать единый орган, чтобы не было дублирования полномочий и к бизнесу не приходили представители разных правоохранительных ведомств с одним и тем же вопросом. В т.н. законопроекте Южаниной это дублирование функции сохранялось.
Пока что нашей командой подготовлена рабочая версия документа о создании Службы финансовых расследований, она передана в Минфин для согласования.
— По вашим прогнозам, даже если законопроект быстро проголосуют, сколько уйдет времени на создание такого правоохранительного органа?
— Государство уже имеет опыт в создании ГБР, НАБУ, САП. Но мы понимаем, что эта структура мощнее, чем то же НАБУ. Потому что она должна быть представлена в регионах, взять на себя расследование преступлений, которые сейчас расследуют региональные подразделения налоговой милиции. Поэтому процесс непростой. Но я считаю, что любой организационный процесс зависит от того, кто им занимается. Вот лидера, который либо рассказывает сказки о том, что ему мешает, или, наоборот, действует. Поэтому если службу возглавит сильный человек, ее можно создать и за 3 месяца. Ну, или затянуть процесс, как это было с ГБР.
— Три месяца? Звучит оптимистично. Что в этот период будет с налоговой милицией? Ее совсем расформируют или будет работать, пока не будет создан новый орган?
— В процессе реорганизации всегда есть период, когда сосуществуют параллельно два органа. Тот, который ликвидируется, и тот, который создается. Сейчас и ГФС работает, и ГНС. Одновременно. И таможни не прекращают свою деятельность, пока формируется новая структура. Так что будет период параллельного сосуществования.
— В соцсетях ведутся дискуссии о том, что будет с нынешними сотрудниками налоговой милиции. Мол, им в новом органе нечего делать. Вы разделяете такую позицию?
— Я лично против того, чтобы ставит клеймо на налоговых милиционерах только потому, что они работали в ведомстве. Считаю, что они на общих основаниях открытого конкурса должны быть допущены к формированию новой структуры.
— А как же популярные в последние годы политические лозунги?
— Верховенство права популярней. Если мы хотим строить нормальную страну, мы никого не должны ограничивать в праве на профессию и в праве на то, чтобы занятий какую-то должность лишь на том основании, что человек где-то работал до этого.
— Кому будет подчиняться этот орган, Кабмину или президенту?
— Этот вопрос еще обсуждается. Я не уверен, что он должен подчиняться президенту. Однако, решения еще нет.
— Ну, СБУ же подчиняется.
— СБУ подчиняется президенту не потому, что расследует экономические преступления, а потому, что противодействует терроризму и отвечает за государственную безопасность.
— А экономическая безопасность менее важна?
— Под экономическую безопасность можно подвести даже налогообложение ФЛП. Есть вещи, под которые можно подвести все. Например, право, налоги, мораль, безопасность. Я считаю, что логичнее, чтобы этот орган был там, где ему положено, – в исполнительной власти. Но это мое мнение. Как вопрос будет решен, не могу вам сейчас сказать.
— Планируете ли вы обсуждать законодательные инициативы с бизнесом, представителями общественности? Не будет ли это общение избирательным?
— Предложения, которые мы сейчас разрабатываем, во многом базируются на предложениях бизнеса. Поэтому абсолютно со всеми общаемся. Я считаю, что это общение надо развивать на разных площадках. Будем рады, если подключится и «Цензор.НЕТ», поскольку вы много пишете на эти темы.
Но хочу отметить очень важную как по мне вещь. Эксперты не должны ждать от нас слепого заимствования их идей. Мы уважаем и слышим всех. Однако, наша роль отличается от роли экспертов. Мы не ставим целью во что бы то ни стало протолкнуть идею, определив на практике работоспособна она или нет. Мы не имеем права ставит эксперименты над страной. Мы должны найти единственно правильное, сбалансированное решение, которое максимально учитывало бы интересы всех заинтересованных сторон. Поэтому нам так и важна дискуссия.
С другой стороны, я уверен, насколько качественным не был бы законопроект, мы все равно что-то упускаем, поэтому мы должны дать людям возможность высказаться, дать свои замечания. Например, я предложил идею о списании долгов по ЕСВ для «спящих» ФЛП. Есть разработанный законопроект, вроде как его уже обсудили. Нужен он? «Спящие», которые не заплатили налоги, говорят, что нужен. Те, кто заплатил, говорят, что это несправедливо. Пока дискутируем. Поэтому все нужно обсуждать. Например, та же реформа налогообложения доходов физических лиц, с чего мы с вами начали наш разговор. Все это требует широкого обсуждения, к которому мы готовы.
Татьяна Бодня, «Цензор.НЕТ»
Фото: Наталия Шаромова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3142858 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ