Начальник связи 51-й бригады Сергей Швачко: «С 8 августа Иловайск штурмовали каждый день, но безуспешно, 18-го батальон «Донбасс» изменил ситуацию, подразделения НГУ и МВД прорвались в город»

8 августа 14-го года с указанными средствами связи я прибыл в населенный пункт Многопілля . Это была исходная точка для штурма Иловайска.

Об этом говорится в интервью Общественному ТВ с Сергеем Швачко, начальник связи 51-й бригады.

В мои задачи входила организация связи между теми подразделениями, которые задействовались от нашей части. Там находились на правом фланге блокпосты нашей части, минометная батарея и и бронебойная группа, которая выходила ежедневно на штурм Иловайска. Это такие основные подразделения, с которыми я осуществлял связь и управление. С 8 августа начались штурмовые действия по Иловайске. Они проходили ежедневно. Но, к сожалению, сначала они были безуспешны и уже позже, я так могу ошибаться в числах, но где-то с 18 августа, когда прибыл батальон «Донбасс», им удалось изменить ситуацию, и наши подразделения с 18 числа уже, это подразделения Национальной гвардии и Министерства внутренних дел смогли пробиться до Иловайска и занять там территорию до железнодорожной станции. Это железнодорожнє полотно там распределяет город наполовину.

24 августа на населенный пункт Многопілля в нашу сторону уже было осуществлен огневой налет артиллерийский, достаточно такой мощный. Если до того по нас происходило влияние артиллерии, он был незначительный и он был неточен. Даже мы уже привыкли к тех разрывов мин и уже не ложились, не падали. 24 числа был массированный обстрел, я его ощутил на себе лично. За тот день у нас было много потерь. И с того времени, с 24 августа, уже положение дел под Іловайськом достаточно ухудшилось. В начале операции іловайської, это в начале августа, чувствовался сильный возвышенный дух всех бойцов. Мы смотрели сводки и рассчитывали, что уже боевые действия вот-вот должны закончиться. Мы понимали, что мы достаточно успешно просуваємся. Сопротивления значительного мы не чувствовали. 24 августа, уже на следующий день, мы почувствовали влияние российской… артиллерийского оружия которую по нам было выпущено. Разные были люди. Кто-то занимал позиции, кто-то окапувався, кто-то паниковал. Все люди разные. Большинство военнослужащих – это были мобилизованные. То есть их упрікати в трусості или в чем-то еще, я скажу, неправильно. те ребята, которые служили раньше, эти были более, скажем так, уравновешены. Еще хочу заметить, что российские войска, которые там присутствовали, нарушив все возможные международные конвенции, они были без знаков распознавания, они использовали наши знаки распознавания подразделений МВД и Национальной гвардии. Для распознавания друг друга, каждую операции договаривались и наматывали скотч – или на каску или бронежилет, или на рукава – определенного цвета (красный, зеленый, белый). Россияне этой информацией владели и они также обматывали свои руки белым скотчем. Только была разница, которую мы уже выяснили позже. Они обматывали еще одну ногу этим скотчем. То есть в средства оптики его не видно, а они между собой друг друга идентифицируют. Это тоже есть коварство военных действий. Это больше от местного населения, которое видело и рассказывало, что такие-то такие-то, или какие-то фотографии скидывали. С нашей стороны я не думаю, чтобы какой-то самоубийця там оставался и рассказывал что-то россиянам в надежде, что он оттуда выберется живой. Минометная мина не выбирает, выборку не проводит.

На нас выходила колонна вражеской техники, которая была отбита с помощью противотанкової «Рапиры». МТ-12 пушка. Тогда было уничтожено три машины россиян, были захвачены российские автоматы АК-100. Это я их видел уже лично. Колонна развернулась, отошла и по нам продолжился влияние артиллерии. Появились беспилотники, которые я раньше не видел. Когда мы начинали по ним открывать огонь из стрелкового оружия, опять же наши попытки подавлялись огнем минометной батареи противника. А уже 29 числа была сформирована колонна, высшим руководством было принято решение на выход из Иловайска. Уже в наших подразделений не хватало тяжелого вооружения. Были потери офицеров. У нас была минометная батарея, которая уже свои функции выполнять не могла из-за отсутствия боеприпасов, которые подвозить уже не было откуда, и отсутствие там уже офицеров и старшего офицера батареи и командира батареи.

В начале выхода мы довольно сильно рассчитывали на «зеленый коридор». Это было и в интернете прописано, и в средствах массовой информации. По мобильным телефонам парни эту информацию читали. Наше руководство уверяло, что оно делает все возможное, чтобы нас вывести. Но уже во время самого выхода была команда генерала Хомчака, что выходим по-боевому. Я слышал по радиостанции все переговоры, которые там… может не все, часть, которые проходили с представителями Российской Федерации. Они придумывали какие-то условия. То они требовали идти именно этим путем, то требовали идти без техники, потом уже доходило до того, что и без техники, и без оружия. Ну, конечно, мы не могли оставить технику и оружие нашим врагам. Было принято решение выходить по-боевому – я это могу подтвердить. Конечно, не каждый солдат получил эту команду «выходим по-боевому». Не у каждого солдата есть возможность. Не каждого можно обеспечить средствами связи. Команда была выдана по средствам связи. Я ее слышал. Командир мой, Пивоваренко, также ее слышал.

29 числа в составе колонны мы отправились на населенный пункт Агрономичное, дальше полями, и уже в самом Горбатенко — вроде такое село, могу ошибаться в названии – первая наша машина была подбита. Сначала, когда мы выходили из Многопілля, пройдя где-то пару километров, я лично наблюдал позиции российских наемников. Это были как визуально люди побритые, в хорошей форме, и как люди в гражданской форме, или что-то похожее на военных и заросшие, борода… то есть это уже были смешанные подразделения. Далее, продвигаясь по маршруту, колонна попала уже в серьезную засаду. Первая машина была подбита, вторая повреждена (БМП), завязался бой. Автомобили, автобусы и легкоброньовані объекты начали двигаться на разворот. Я лично передвигался в зв’язній машине БТР-80, она не имеет никакого вооружения. Так мы посадками, оврагами, ярчиками, нам удалось выйти на скорости уже и доехать до населенного пункта Новая Єкатеринівка. Перед Новой Єкатиринівкою в нас что-то попало в машину. Осуществлялся воздействие стрелкового оружия на технику всю дорогу. Я чувствовал, как с правой стороны автомобиля были попадания и более крупного калибра, и меньшего. По звуку ощутимо. Но это не причиняло большого вреда Бтра. А уже потом что-то случилось, взрыв был. Я не могу сказать, с чего это был выстрел. Пришелся удар в переднюю часть, как раз, где я находился и под днищем что-то взорвалось. Если бы это была мина, БТРа бы не было и я бы здесь не сидел. Если бы была пехотная мина, я бы ее не почувствовал. Что-то, я так понимаю, какой-то был выстрел из противотанкового средства, который срикошетил от земли. То есть основную силу приняла земля, а уже потом окончательным и вторічним осколком так називаємим мне повредило левую голень. Машина потеряла управление и уже на инерции заехала в сам населенный пункт. Там я наблюдал уже много бойцов, которые заняли круговую оборону. По населенному пункту осуществлялось влияние минометной артиллерии. Через некоторое время представители местной власти обратились к нам с такой просьбой, можно сказать, что нам нужно покинуть населенный пункт, либо сдаться русским, потому что русские обещали нас выбивать, пока не уничтожат все здания в этом селе. Ребята, которые были посмелее и не были ранены, с оружием в руках оврагами, реками, каналами, им удалось выйти там кукурузами и подсолнухами. Большинство раненых или взорванных морально были вынуждены сдаться. Кто не мог ходить, таких как я лично, меня завезли туда на прицепе от легкового автомобиля. Это была регулярная российская армия. Это было видно и по тех сухих продуктах, которые нам давали. Они же нам давали продукты. По той дисциплине. Это уже… по внешнему виду, даже по акценту, по говору, это было слышно. Нельзя сказать, что это русскоязычные украинцы, ни в коем случае. Акцент такой питерский. Там находились ребята с чертами лица чукотськими ли.. такого, зауральського… с такими чертами. Это однозначно были россияне. Там мы пробыли ночь. На следующий день приехали два грузовика с пленными и ранеными нашими бойцами на эту позицию. Нас всех отфильтровали. Кто был ранен – оставили на этой позиции. Кто был невредим или имел незначительные ранения – погрузили в грузовые автомобили. Их повезли в дальнейшем, их снимал там Захарченко вроде, там я их наблюдал уже тех людей. А нас, других, приехала колонна медицинских автомобилей и вывезла из зоны боевых действий.

Могли ли мы там еще оставаться? Конечно, могли бы. Но потери были бы для нас, я не могу сказать. Или это были бы меньшие потери, чем мы выходили. Тяжелого вооружения у нас практически не было. Точнее, боеприпасов к ним не было, до боевых машин пехоты. Никакого запаса не было. 500 выстрелов БМП хватало на 20 минут боя. И пополнить их уже было нечем. Оставаясь там, возможно… на сегодняшний день, анализируя, я понимаю, что, видимо другого варианта, тот, который случился, не было. По-разному люди восприняли это. Большие потери, конечно. Много человеческого горя. Уже те ребята, которые приходили позже уже более с пониманием осознавали, куда они идут, какие могут быть последствия.

Видео: Общественное ТВ, расшифровка: «Цензор.НЕТ»

Источник: https://censor.net.ua/r3083494 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ