О кнопкодавов и детектор лжи, деньги и машины нардепов, Медяника и Дубневича, императивный мандат и ситуацию внутри фракции «Слуга народа».
А также о своем участии в отмене запрета на въезд в Украину российского актера телесериала «Сваты». Для того, чтобы возглавлять регламентный комитет Верховной Рады, нужно иметь опыт, железные нервы и незаурядное умение сочетать в своих выводах «трєпєтную лань» юриспруденции с бешеным конем политической конъюнктуры.
Нардепу Сергею Кальченко эти черты присущи в полной мере – недаром же президентская фракция «Слуга народа» делегировала его в парламентскую структуру, которая занимается поведением самих народных депутатов. Причем занимается сплошь и рядом – в огромном диапазоне от громкого уголовного дела к кнопкодавства или острого личного конфликта между парламентариями.
Кальченко – один из топовых юристов в команде действующего главы государства. На предвыборных телеэфирах Владимир Зеленский представлял его как «эксперта по избирательному законодательству, европейских стандартов в сфере прав человека». В Центральной избирательной комиссии Сергей Витальевич был представителем кандидата Зеленского на выборах 2019 года.
Но начали мы разговор не с исторических событий недавнего прошлого, а из резонансных новостей сегодняшнего дня.
— Ваши коллеги на прошлой неделе прошли детектор лжи. По вашему мнению как председателя регламентного комитета и как юриста, это вообще возможно — отправить 11 депутатов на детектор лжи без мотивированного подозрения? Только чтобы проверить, брали ли они деньги? Насколько это хороша идея?
— Я, честно говоря, не хотел бы это комментировать. Потому что, с точки зрения регламента, тут вообще не о чем говорить. Если мы говорим о депутатской этике, то это вопрос чрезвычайно ограничено вообще. Некоторые люди считают, что депутатская этика – это все: и неличное голосование или еще что-то, и непосещение заседаний парламента. Жалобы пишут к нам в комитет избиратели, жалуются. Но это неправильно. Поэтому, с точки зрения регламента, те события, о которых вы сказали, или те факты, эта дискуссия – они в регламент не имеют никакого отношения. Вся эта дискуссия — пока что больше в политической, а не юридической плоскости. Поэтому давайте все-таки подождем, какие она будет иметь последствия. Знаете, я, честно говоря, не люблю комментировать чьи-то высказывания. Я могу сам как-то высказаться по вопросу. А комментировать чьи-то высказывания, по моему мнению, — это довольно неблагодарное дело.
— Вы говорите: «комментировать чужие высказывания». Как раз первое, что сделал ваш комитет, это было рассмотрение по Арахамії, по высказываниях Ирины Геращенко. Вы нашли норму регламента, по которой ее можно было отстранить от заседаний. Но буквально после этого на следующий день нескольких ваших депутатов поймали на кнопкодавстве. И так, вроде нет пока такой нормы, чтобы их лишить мандата. Но несмотря на то создалось такое впечатление, что для своих — все, для чужих — закон. И тут такая возникает подозрение, что в будущем какие-то вопросы будут затянуты в своем рассмотрении, чтобы не усложнять работу фракции. Например, императивный мандат.
— Давайте я отвечу на ваши вопросы постепенно, ведь оно по смыслу достаточно широкое. Я же недаром сказал, что, несмотря на то, что комитет называется по вопросам регламента и депутатской этики, самой депутатской этике посвящено фактически очень мало вопросов. Вот смотрите, именно статья 51, которую мы тогда применяли, когда рассматривали заявление руководителя фракции. Здесь говорится о случаях, если народный депутат произносит оскорбительные слова в адрес другого депутата, фракции и прочее. И эти оскорбительные слова в адрес другого депутата или фракции – это фактически и все, что по смыслу закона может формально трактоваться как нарушение депутатской этики.
— Видно, авторы этого законопроекта не знали тех разнообразных вещей, что депутаты могут делать в зале. Что они могут кушать, заниматься другими вещами. Вовтузити руками в паху, и так далее.
— Безусловно, безусловно. Поэтому, когда комитет рассматривал это заявление, то это было единственное, на что мы могли юридически опираться.
Теперь относительно неличного голосования. Когда я начал очень внимательно смотреть, с самого еще начала, практику нашего Конституционного суда: там же фундаментальные вещи иногда, мы не обращаем внимания! И в одном из решений Конституционного суда, еще за 98 год, было такое, что Конституция исходит из презумпции ответственного отношения депутатов к выполнению своих обязанностей. И, наверное, в самом начале отцы-основатели государства, Конституции вообще не предполагали (это мое предположение ) возможность устанавливать какие-то санкции за то, что депутат обязан по Конституции выполнять и соблюдать. В том числе – относительно личного голосования.
И, возможно, вы меня поправите, но это впервые, когда двое народных депутатов публично признали тот факт, что с их стороны было неличное голосования. Они это признали. Они извинились . Можно по-разному к этому относиться, но депутаты публично извинились. Кстати, то обращение Руслана Алексеевича касалось и третьего народного депутата. Мы пригласили всех трех. Пришло двое депутатов от фракции «Слуга народа». Третий депутат не пришел и каких-либо объяснений не представил. После того регламентный комитет просил его дать пояснения относительно рассмотрения вопроса. До сих пор мы от него ничего не получили.
На заседании регламентного комитета двое депутатов от «СН» — Копанчук и Литвиненко — еще раз признали этот факт; еще раз сказали, что это позорно. Вот и все. Все, что мы могли сделать, мы сделали: приняли решение «указать на недопустимость». Я опять же не открою тайну, если скажу вам, что еще 3 сентября, в первый день начала работы нынешней сессии, Верховная Рада приняла постановление 1027 и направила в Конституционный суд проект изменений к Конституции, который уже может предусматривать основанием для досрочного прекращения полномочий установление судом факта неличного голосования.
— Представим себе, что еще какой-то депутат от «Слуги народа« снова занялся кнопкодавством — и теперь так же реагировать или не реагировать вообще уже не можно, потому что ставки повышаются. Что будет делать господин Кальченко как председатель регламентного комитета и что будет рекомендовать в политическом смысле (ибо надо же как-то наказать этих людей, когда они не понимают слов) во время заседания фракции «Слуга народа«?
— Смотрите, это уже приобрело такой резонанс в Верховной Раде этого созыва, и в нашей фракции внутри, что некоторые депутаты уже боятся просто прикоснуться – я вам откровенно говорю – к карточки другого депутата. Я видел эпизод, когда один говорит: слушай, я выхожу, там моя карточка в этом слоте, дай мне. Тот говорит: нет-нет, ты давай сам приходи и забирай; мне не надо, потому что, не дай Бог, сейчас сфотографируют, что я твою карту, мне этого не надо. Это я сам видел. Поэтому ты никогда не можешь быть уверен в другом человеке. К сожалению. Читаем святое Евангелие, то там человек даже в самом себе не может быть уверена. Поэтому говорить, что никогда не произойдет подобного, — я никогда не возьму смелость сказать такое. Я очень верю, что подобного не произойдет.
Какие юридические последствия это будет иметь? Если когда будут приняты изменения в Конституцию – а это может произойти каким образом? если в течение этой сессии еще Конституционный суд признает, что собственно именно этот законопроект не ограничивает права человека, соответствует требованиям 155, 156, 157 статей Конституции — тогда возможно предварительное одобрение этого проекта изменений в Конституцию. И на следующей сессии тогда уже возможно принятие его конституционным большинства.
— Возможно исключение такого депутата из фракции? Или по крайней мере обсуждалась такая перспектива?
— Тема относительно исключения какого-то депутата из фракции даже гипотетически никогда не обсуждалась до сегодняшнего дня. Хотя, я не знаю о такое обсуждение, никогда не слышал.
— Даже в случае с Пряником, когда стала известна его переписка о поисках контактов в Генпрокуратуре?
— В отношении депутата Медяника, насколько я знаю, на уровне фракции это не обсуждалось (беседа с господином Кальченком состоялась до заседания фракции «Слуга народа», на котором никаких санкций к господина Медяника принято не было, – ред.).
— Возвращаясь к теме императивного мандата. Этот законопроект был внесен в повестку дня, затем он вызвал возмущение у народных депутатов и відправлений на рабочую группу. Ща сейчас происходит с законопроєктом?
— Рабочая группа в пределах фракции продолжает обсуждать этот законопроект. Их фактически два. Это, если не ошибаюсь, 1039 и 1045. Потому что там одни и те же положения, но они касаются или внесении изменений к регламенту, или внесении изменений к закону о статусе народного депутата. Но, собственно, что называется императивным мандатом? 81 статья Конституции говорит, что основание для досрочного прекращения полномочий депутата – невхождение депутата, избранного от партии, в состав фракции или выход депутата из состава такой фракции. Вы меня спрашиваете как юриста. То я как человек, который более 10 лет имела честь работать с Венецианской комиссией, привлекалась к различных проектов в разных странах, хотел бы напомнить, что Венецианская комиссия непосредственно после того, как были внесены изменения в Конституцию 8 декабря 2004 года, а затем они были восстановлены после Революции, — то комиссия очень критиковала это положение, учитывая то, что независимо от того, по какой избирательной системе избирается депутат, он получает свой мандат не от партии, а от избирателей. Все депутаты равны, независимо от того, он избирался по пропорциональной системе или в мажоритарных округах. Все одинаковые. Поэтому эта норма противоречит устоявшимся европейским стандартам. И если смотреть на практику Европейского суда…
— То есть вы как юрист считаете, что не нужно принимать закон об императивном мандате и расширять нормы регламента?
— Это проблема — но проблема даже в самой Конституции. Она критиковалась на уровне Венецианской комиссии. В Украине действовала комиссия еще при президенте Ющенко. Ее возглавлял бывший министр юстиции Сергей Головатый, нынешний судья Конституционного суда. Такая комиссия была. Она делала вывод. То есть это не тайна, что с правовой точки зрения эта норма Конституции является очень уязвимой.
— И здесь опять попадаем в такую растяжку, когда с одной стороны, есть вроде бы запрос общества на драконовские нормы об отзыве депутата, наказание депутата. А с другой – оно трактуется европейскими органами с точки зрения юриспруденции как определенное давление. Что будете делать?
— А закон о люстрации? На Майдане люди требовали: «Люстрация!» Этого требовало общество. Это было признано обществом. Однако, теперь есть решение Европейского суда. Должны уже и позицию Европейского суда учитывать. Вот когда мы говорим то, что признается обществом и то, что не несет в себе какие-то угрозы потенциальные, — это одно. Факт досрочного прекращения полномочий в связи с неличным голосованием или я не знаю, что там еще есть… факта преступления или вступления в силу ее обвинительным приговором – это то, что есть и всегда было. Вряд ли можно говорить, что это не будет воспринято обществом. И мне тяжело себе представить, что это будет признано как нарушение 3-й статьи первого протокола относительно статуса, права занимать мандат. Потому собственно Европейский суд право на свободные выборы трактует так, что и на право депутата занимать представительский мандат – мандат народного депутата –так же распространяются требования 3 статьи первого протокола относительно права на свободные выборы. Поэтому я со своей колокольни не думаю, что здесь могли бы быть риски. А по императивному мандату риски есть. Так же, как были риски в законе о люстрации.
— Вопрос такого плана. Работая юристом в юридический компании Hillmont Partners, вы консультировали «Квартал 95« в различных его формах, лицах, возможно входили в известной группы «Нижниесть«, о которой упоминалось в известном предвыборном сюжете программы «Наши деньги». Чем приходилось заниматься, когда сопровождали интересы «Квартала«?
— Во-первых, давайте так. «Квартал» – это достаточно условно.
— Поэтому и говорю — во всех обличьях и формах.
— Я представлял интересы компании «Кіноквартал» в одном деле, касавшемся запрета «Сватов». У нас было три ответчики – Служба безопасности, Министерство культуры и Госкино. Она касалась отмены решения Госкино, которым было отменено прокатное свидетельство. Вот моя роль. Этот иск был подан, если я не ошибаюсь, 29 декабря 2017 года.
— Еще какими-то темами вы занимались? Помогали, например, президенту?
— Президенту или кандидату в президенты? Послушайте, я работал в Hillmont Partners, и там в перечне клиентов есть значок «95 Квартал». Я непосредственно был привлечен к этому проекту. Мы (я и мой коллега по Hillmont Partners, известный адвокат Игорь Пугайко) представляли интересы во время выборов президента. Я выборами занимался с 2001 года; у меня таки немножко опыт есть. И я был представителем в Центральной избирательной комиссии кандидата на пост президента Владимира Зеленского. Я в Центральную избирательную комиссию во время выборов президента ходил как на работу.
— Именно во время выборов президента была громкая история – за вашего содействия в Украину весной был вновь разрешен въезд Федору Добронравову, актеру «Сватов«. В свое время СБУ этот въезд ему запретили, потому что человек несколько раз ездила на съемки в оккупированный Крыму.
Тогда вы еще не были депутатом. Сейчас вы: а) законодатель, б) член делегации Украины в ПАСЕ. Вы — государственный человек. Не считаете ли вы ошибкой свое участие в этой истории? Потому что получается, что мы своими действиями просто оправдываем эти визиты. Мы сами разрушаем систему санкций и ответыиндивидуальности нарушителей са такие поступки. Нет?
— Сейчас я вам объясню, чтобы избежать любых недоразумений. В рамках того иска, где я представлял «Кіноквартал», у нас было три ответчики: Госкино, Минкульт и Служба безопасности. Что сделала Служба безопасности? Она запретила въезд Добронравову. Она обратилась в Министерство культуры, где сказала, что просит внести Добронравова в перечень лиц, которые составляют угрозу национальной безопасности Украины. Минкульт издал об этом приказ и внес Добронравова в этот перечень. Далее на основании этого Госкино отменило прокатные свидетельства. То есть мы обжаловали решения и действия всех трех ответчиков.
Понятно, что «Кіноквартала» непосредственно касалось только решения Госкино об отмене прокатных свидетельств. То, что я вам рассказываю, фактически отражено в решениях суда, поэтому я спокойно об этом говорю. В суде представитель СБУ сказала, что «Кіноквартал» вообще не является надлежащим истцом с исковыми требованиями по СБУ и по Министерства культуры. Потому что решения и действия СБУ и Министерства культуры касаются только Добронравова и не касаются «Кінокварталу». Мы сказали: да, но то решение Госкино, которое непосредственно повлияло на права «Кіноквартала», базируется на этом предыдущем. Мы сказали, что на тот момент уже была практика на уровне административных судов первой и второй инстанции. Это только в самом начале. А дело рассматривалось полтора года. За то время уже и суд третьей инстанции вынес решение. По той практикой, если бы мы обжаловали только решение Госкино, тогда суд спокойно нам бы отказал и сказал, что решение принято Госкино на основании всех предыдущих решений и действий Министерства кільтури и Службы безопасности, которые не обжалуются вами. А если вы их не обжалуете, то Госкино не мало другого варианта как отменить прокатные свидетельства. Практика такая есть. Поэтому мы говорили в суде, что не видим другого выхода, исходя из практики, которая сложилась, как обжаловать это все. Мы говорили, что так, безусловно, и решение СБУ о запрете въезда Добронравову и обращение СБУ к Минкульта с просьбой включить Добронравова в перечень лиц, которые представляют угрозу Национальной безопасности, — оно не касается Кінокварталу. Но не оспаривать их мы не можем, потому что мы имеем тогда заведомо проигрышно дело.
— То есть Добронравов был в пакете?
— Оно шло все вместе. И когда мы собственно посмотрели на все документы, мы же сказали, что решение Минкульта базируется на предыдущем, но эти предыдущие решения очень уязвимы с юридической точки зрения.
Я не буду повторять. Решение суда в реестре. С ним можно ознакомиться. Поэтому когда говорят, знаете, что там… Знаете, я очень уважаю профессию журналистов. Это watchdogs of democracy – стражи демократии. Но когда говорят – скандал, представитель Зеленского в ЦИК добился отмены запрета Добронравову! – я должен возразить. Ребята, цель-то была другая. Цель-то была отменить решение, которым были отменены прокатные свидетельства. Но учитывая, что это решение базировалось на всех предыдущих…
— После решения суда Добронравов снова ездил в Крым. То есть человек, который фактически снимается в украинском сериале, снова так поступает! Не видите ли вы здесь этической и моральной червоточины?
— Я не буду давать оценку актерам. Я могу лично иметь претензии к разных актеров, разных журналистов, до разных спортсменов, в разных политиков – но я не буду давать тому оценку.
— Но вы же является делегатом нашего представительства в ПАСЕ. И вам придется вести дискуссии с россиянами, которые туда уже вернулись. И очевидно, что они будут манипулировать определенными решениями.
— Не вернувшихся, а которых туда вернули. Извините.
— Я думаю, что они приложили к тому больших усилий – материальных, физических и других.
— Моральных и материальных, да.
— Вернемся к истории о Конституционный суд и всякие такие регламентные штуки. Я читала текст постановления Шуфрича, которая содержала требование продемонстрировать состав парламентского большинства. Насколько я понимаю, текст автов автору?
— Так, если не ошибаюсь, это мы рассматривали. И мы рекомендовали парламенту отклонить и не включить в повестку дня это постановление. Она вроде сейчас не актуально — сейчас является депутатская фракция, которая по Конституции исполняет полномочия парламентской коалиции. Состав ее есть на сайте Верховной Рады. Сейчас это 252 депутата. После того, как вступил полномочий народный депутат Копыленко. То есть говорить «дайте состав парламентской коалиции, когда есть состав депутатской фракции «Слуга народа» — как-то странно.
— Но ведь вы понимаете, что, скорее всего, это постановление была подана неспроста. И что история предыдущей коалиции и Совета доказывает, что лучше иметь этот документы с подписями.
— Мне сложно сказать. Знаете, я не всегда имею много времени на то, чтобы узнать, что стояло, что предшествовало тому или иному документу, и есть интрига. Поэтому мы рекомендовали этот проект постановления для возвращения.
— Я почему спрашиваю? Потому что после роспуска предыдущего парламента Конституционный суд вынес решение с очередной просьбой ппривести нормы регламента относительно Конституции до определенного порядка, чтобы не было этой дилеммы. Соответственно, вопрос к регламентному комитету: когда будет рассматриваться все-таки это вопрос. Или оно тоже не является насущным?
— Когда у нас была глава 12…
— Так, теперь ее нет.
— Не теперь ее нет. А ее уже нет долгое время. Она была исключена еще в октябре 2010 года. Ее 9 лет нет. И у регламентного комитета не всегда эффективно спрашивать, почему этого нет в регламенте.
— Я не спрашиваю, почему этого нетесть в регламенте, а только: будет ли, когда будет рассматриваться этот вопрос?
— Оно будет рассматриваться, если я не ошибаюсь, в законопроєкті 1045. Но он затормозился. Поэтому я очень рад, что нам удалось внести изменения в регламент. И уже некоторые, подписанные президентом, вступили в силу. Надеюсь, что в ближайшее время и другие законы будут подписаны. Некоторые мы можем считать маленькой победой.
— Я перегрупую вопрос. Представим себе, что через несколько недель, месяцев группа депутатов, — можливо, довольно большая группа, например, возглавляемая, скажем, господином Дубінським покидает ряды фракции «Слуга народа«. Не к тому ведет господин Шуфрич, когда подал проект этого постановления?
— Я бы не говорил про конкретные фамилии.
— Гаразд — група депутатов Х, Y — и далее по алфавиту…
— Если теоретически какие-то депутаты выйдут из фракции, либо будут исключены из состава фракции, или они выйдут из состава самостоятельно…Тогда очевидно, что уменьшится количество депутатов во фракции. Это объективно. Но сейчас этим никто не балуется.
— Мы спрашиваем о тот момент, когда у нас, возможно, случится так, что количество депутатов уменьшится до 225…
— Я не думаю, что этим будут играть.
— Знаете, все когда-то происходит впервые. Как в томв фильми. «У вас несчастные случаи на стройке были? – Нет. – Будут«.
— Да. Но я хочу надеяться, что этого не произойдет. Все-таки в парламент пришло 80% новых людей.
— Еще несколько недель назад ваши коллеги жаловались, что в турборежиме теряется качество законопроекта и что невозможно нормально обработать. Не будете жалеть о том, что ввели такой режим?
— Понятно, что это не есть тайна, что те законы, которые были признаны президентом как неотложные, в первый день, 29 августа, — они некоторое время готовились. Готовились в том числе в тесном сотрудничестве, если мы рассматриваем блок финансово-экономический, налоговый. Они готовились и людьми, кто их вносил, и теми людьми, которые в дальнейшем были назначены в правительство.
И потом, какой бы ты не был работоспособный и квалифицированный, — все равно ты должен доверять в определенной степени тем коллегам, которые по определению являются членами профильного комитета. Они по определению являются специалистами. Более узкими или менее узкими. Но они априори разбираются в этой проблеме лучше, чем я. Потому что я некоторыми вопросами вообще не занимался.
— Много с чем депутату помогают помощники. Недавно их зарплату снизили до 10 тысяч и лишили возможности быть ФЛП. Не боитесь, что помощники робіжаться или вообще перейдут на серый кэш?
— Помощники – это патронатная служба. Мы просто распространили на них нормы, предусмотренные законом о предотвращении коррупции – о декларировании и их ограничения. Давайте посмотрим, что будет. Приняли — то приняли.
— Не так давно был сюжет про вашего коллегу, который попросил у мэра Кличко дать 8 квартир для своих помощников. Ккомитет как-то контролирует депутатаські заявления на возмещение за жилье? Дает вам аппарат данные об этом?
— Регламентный комитет рассматривает вопросы, только если возникают какие-то конфликты в этом плане. Депутаты, по-моему, насчет этого не жаловались. То есть даже в той ситуации, если не возвращают деньги на оплату арендованного отеля, то депутаты просто платят свои деньги. 19,5 тысяч, если не ошибаюсь, было предусмотрено на этот год сметой Верховной Рады. Надеемся, что на следующий год все же полноценный смету Верховной Рады будет принят одновременно с бюджетом.
— А относительно пользования автопарком?
— Депутат имеет определенный лимит на месяц. То есть на определенный общий время — я не помню точно,15 или 20 часов, — он может вызвать автомобиль. Вот и все.
— Вы на прошлой неделе ужесточили санкции в отношении самих депутатов. Если их нет на рабочем месте треть времени, тогда они наказываются копейкой. Там есть такая норма, что кроме письменной регистрации, карта должна быть в слоте.
Но уже на следующий день я на рассмотрении бюджета видела такую картинку. Депутаты уже посреди вопроса потихоньку убегают из зала – очевидно, оставляя карточку. То есть она может не голосовать. Но карточка есть в слоте. Окей, она не голосовала. Что будете делать с такими случаями?
— Отвечаю. Раньше как было — пришел, расписался утром, если это только утреннее заседание (среда, пятница). Или во вторник, четверг – утром расписался, в обед расписался и ушел. Потому что наличие подписи – это уже является основанием для начисления заработной платы. Говорят даже, что помощник мог прийти, расписаться — и депутат получил бы зарплату.
— Да, расписывался помощник. Да и сейчас, когда у вас уже начались вечернее заседание, эти листья даже наполовину не заполнены. А потом на ваш комитет они пишут заявления: мол, прошу учесть, что на заседании был.
— Да. А тогда мы говорим: дорогой товарищ, а покажи тогда результаты голосования на этом заседании. Если мы видим, что он реально голосовал, что он был, то мы тогда просим аппарат внести эти изменения и учитывать.
А теперь к вашему вопросу. На прошлой неделе мы приняли в целом 1035-2. Смотрите. Во-первых, это лишение депутата его расходов на возмещение депутатских полномочий. Это если он в течение месяца в течение одной сессии не принимает личного участия в более чем 30% голосований при принятии решений на пленарных заседаниях, или более 50% заседаний комитета. То есть это не просто стоит карточка – а это надо участвовать в голосовании по принятию решений.
Далее. Мы отказываемся от письменной регистрации. Когда 1035 рассматривался в первом чтении, говорили: депутат может задержаться, что там это электронная регистрация, 10 секунд. А если 10 секунд пропустил, — ты даже потом голосуешь. Но у тебя уже стоит на твоей страничке красным, у тебя уже пропуск регистрации. Мы говорим: хорошо, даже если он эти первые 10 секунд не успел зарєструватися, но он участвует в голосовании на этом пленарном заседании, — считается, что он зарегистрирован. То есть с одной стороны мы отказываемся от этой пустой письменной регистрации. Мы упрощаем электронную регистрацию. Но с другой стороны, мы говорим о том, что в случае, если народный депутат не зарегистрировался при помощи электронной системы, но в течение пленарного заседания осуществлял голосования, — в таком случае он считается таким, что зарегистрировался. Пропустил 10 секунд – ничего страшного. Потом ты зарегистрирован. Теперь данные участия народного депутата в не менее 70% голосований при принятии решений Верховной Рады на каждом пленарном заседании является основанием для начисления зарплаты. То есть не просто карта его.
— А нажатие кнопки?
— 70%. Не будем это называть «нажатием»; будем называть «участвовать в голосовании». То есть чтобы за работу на этом пленарном заседании депутату была начислена зарплата, он должен принять участие не менее чем в 70% голосований за принятие решений.
— Но мне кажется, что очень редко когда депутаты так вот поднимали, чтобы прямо прогуливать. Даже в прошлых созывах это были единицы. Ахметов, который приходил на первое и последнее заседание. Жеваго, который бывал один раз. А остальные депутаты пользуются значительно меньшим процентом прогулов.
— Я здесь отношусь немножко формально, когда об этих вещах говорят, но мне кажется все-таки: эти даже поездки за рубеж, даже в ту неделю, когда комитеты – это неправильно. В выходной время ты можешь делать все, что угодно. Но все же, если ты работаешь с избирателями, тебе за это время, как бы там не было, начисляется зарплата. Может у тебя состояние, что они тебе позволяют игнорировать даже эту зарплату вообще – возможно. Но все же, формально ты считаешься на работе. То если ты считаешься на работе, то почему должен проводить это время где? Может очень упрощенно и очень формально, — но это мое личное.
— У ваших предшественников, именно в вашем комитете, был большой кусок работы, связанный собственно с вопросом неприкосновенности, – это рассмотрение представлений Генеральной прокуратуры. У вас со следующего года этой работы вообще не будет. Сейчас вам уже подали документы на Дубневича?
— Да, есть представление генерального прокурора
— Когда состоится заседание комитета?
— Увидим. У нас в комитете есть 20 дней на рассмотрение этого вопроса.
— Вас не просили как-то ускорить рассмотрение?
— Или замедлить.
— Нет.
— А сам депутат уже взял для ознакомления документы?
— Да, насколько мы знаем, ему тоже поступила копия представления. Потому что он же имеет право подать свои объяснения.
— Вас прочили на каком-то этапе на должность председателя ЦИК. Говорили, что вашу кандидатуру лоббировал, например, Александр Качура, Почему не сложилось? Вообще был такой разговор?
— Я очень благодарен Александру, потому что мы с ним знакомы, работали еще в прошлые годы. Мы работали во время выборов, когда я был уполномоченным представителем в ЦИК. Он был одним из доверенных лиц в общегосударственном округе кандидата Владимира Зеленского. Это не то, что он лоббировал. Насколько я понимаю, он общался с представителями средств массовой информации, и сказал, что по его мнению, есть несколько кандидатов во фракции. Он озвучил три фамилии – Алины Загоруйко, Вадима Галайчука и мое. Мы все работали на выборах, и на президентских, и на парламентских. Он просто озвучил свое мнение. Поэтому говорить, что это был лоббизм с его стороны – я думаю, что человек выразил свое мнение.
— Вам делайли такое предложение – пойти работать в ЦИК. И если так, то почему вы отказались?
— Предложение мне никто не делал. И никаких документов – кандидаты же пишут автобиографию, все туда дают – я не писал.
— Насколько вам комфортно работать именно в регламентном комитете, а не, скажем, правовой политики, правоохранительной деятельности? Или так: партия сказала «надо», Кальченко отвєтіл «yes«?
— Вот примерно так. Скажем, специфика комитета по вопросам правоохранительной деятельности такова, что они работают с МВД, прокуратурой, СБУ. Другие комитеты работают каждый — с каким-то министерствами, так называемыми стейкхолдерами. А у нас бенефициар один – Верховная Рады. И у нас бенефициары – это все народные депутаты. То есть мы работаем в интересах всего парламента. На наших заседаниях мне лично очень приятно, если мы принимаем решение единогласно.
— Кстати, кто предложил вам стать народным депутатом? Кто вел с вами беседу о включении в список?
— Я позволю себе все-таки об этом не говорить.
— Почему? Вот цікаво, почему никто не хочет говорить, как попали в список.
— Я не буду уже говорить о эти беседы. Но я могу сказать, что я же не являюсь членом партии «Слуга народа». И когда я шел на съезд в Ботаническом саду, то не знал — как и большинство людей не знала — какое будет окончательное решение. Или ты будешь включен в список, или нет. Я услышал это только на съезде…
— В начале созыва депутаты фракции «СН» были разделены на 15 групп – для хорошей координации.
— Да.
— Ця система работает?
— Да, потому что это же необходимость. Руководить таким составом тяжело. Не просто управлять, но и что-то доносить. Чтобы был какой-то менеджмент.
— После последнего концерта «Квартала «, я так понимаю, очень мало кто из ваших депутатов вообще рискнув вмешиваться в ту дискуссию, которая возникла через песню про горелую избу. Ваша личная позиция?
— Я бы тоже предпочел бы в эту дискуссию не вмешиваться.
— У нас есть типове вопрос про красные линии депутата от «Слуги народа». Итак: что должна сделать эта власть, чтобы вы перестали ее поддерживать?
— Ну, давайте не будем так радикально… Я всегда готов высказать свое мнение. Если она не совпадет с большинством, то я буду все равно отстаивать свое мнение, пока меня не убедят в другом, пока я в этом не переконаюсь. Поэтому красные линии для меня тоже есть.
— Например.
— Я их не буду озвучивать.
— А почему?
— Послушайте, но ведь вы сами согласитесь, что человек не может вам однозначно сказать: вот мои красные линии – это одна, вторая, третья. Потому что пройдет месяц и он окажется в ситуации, когда он – а! А потом, а это в перечне было, что же мне делать, я уже дал журналистам перечень. Разве нет?
Евгений Кузьменко, Татьяна Николаенко, «Цензор.НЕТ»
Фото: Наталья Шаромова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3156766 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ