В интервью «Цензор.НЕТ» представитель президента в Конституционном Суде рассказал, что заставило Владимира Зеленского подать законопроект о назначении руководителей НАБУ и ГБР, потянет ли это кадровые изменения, чего ждать, когда граждане получат право законодательной инициативы, и каким должен быть механизм привлечения к ответственности чиновников за незаконное обогащение, чтобы они не получили индульгенцию, как во времена прежней власти.
Федор Вениславский – известный в юридических кругах специалист по конституционному праву, который долгое время преподавал в вузе, – известен и как человек, который непосредственно принимал участие в судебной реформе, возглавляя Харьковскую общественную люстраційну палату. Поэтому объяснил, почему так и не удалось избавиться от недобропорядочных судей и что делается, для того, чтобы они ушли, или следует ожидать на проект закона, который расширит временные рамки люстрации и по какому принципу будут сокращать количество депутатов в парламенте.
«ГОВОРИЛИ УЖЕ ДЕСЯТКИ ЛЕТ, ЧТО НАДО ВСЕХ ДЕЛАТЬ РАВНЫМИ, НО НАРОДНЫЕ ДЕПУТАТЫ ХОТЯТ БЫТЬ БОЛЕЕ ЗАЩИЩЕННЫМИ»
— Рада сейчас работает в турборежиме. Вам такой темп кажется нормальным, учитывая то, сколько изменений сейчас вносится в Конституцию? Например, за отмену депутатской неприкосновенности якобы и проголосовали, но сомнения относительно нарушений во время рассмотрения законопроекта высказываются.
— Для меня такой режим абсолютно нормальный. Главное, что выполняя те или иные функции, Верховная Рада не нарушила требований Конституции и законодательства. Я хочу сказать, что на сегодняшний день таких нарушений практически не было. А если речь идет об изменениях в Конституции, то их вообще не было. Поэтому я убежден, что нет никаких аргументов для того, чтобы кто-то ставил под сомнение, скажем так, соответствие тех изменений, которые мы предлагаем внести в Конституцию Украины требованиям статей 157 и 158 Конституции Украины. Для этого нет юридических оснований.
Что же касается законопроекта об отмене депутатской неприкосновенности, то мы сознательно выбрали законопроект, который был внесен еще Порошенко в парламент прошлой каденции. Этот документ получил положительное заключение Конституционного Суда, кто бы там что не говорил про какие-то оговорки. Такого термина, как предостережение, с точки зрения конституционного права нет ни в одном нормативно-правовом акте кроме собственно Регламента Верховной Рады Украины. Второе, если мы читаем резолютивную часть заключения Конституционного Суда, то в нем четко указано, что этот законопроект соответствует требованиям ст. 156, 157, 158 Конституции Украины.
Третье требование: законопроект должен быть предварительно одобрен парламентом. Ее также соблюдены, предварительное одобрение состоялось 29-30 августа. Как и то, что на следующей очередной сессии проект закона должен быть окончательно утвержден не менее как двумя третями. Вот исчерпывающий перечень тех требований, которые ставит Конституция. Поэтому заявления отдельных коллег из других политических сил о том, что могут быть какие-то сомнения в конституционности, это лишь политические спекуляции, которые с точки зрения права никакого юридического основания под собой не имеют.
Поэтому с этим законопроєктом для меня все очевидно, ничто не мешало его рассмотреть и проголосовать.
— А почему, на Ваш взгляд, такие спекуляции возникают?
— Они возникают именно из-за того, что не все готовы расстаться с депутатской неприкосновенностью. Хоть и говорили уже десятки лет, что надо всех делать равными, как это предусмотрено Конституцией, но народные депутаты хотят быть немножко ровнее, более защищенными по сравнению с другими гражданами. Причем для меня очень симптоматично, что эта защищенность, по их мнению, связана как раз с тем, что по ним нельзя совершать каких-либо процессуальных или оперативно-розыскных мероприятий, которые могут совершаться исключительно в рамках уголовного производства.
То есть, если человек добропорядочный, если она не нарушает требований законодательства, зачем ей переживать из-за того, что ее будут прослушивать ли к ней придут с обыском? Ну согласитесь, это странно так беспокоиться без каких-либо оснований. Если народные депутаты беспокоятся о том, что ситуация общая, политико-правовая и особенно в сфере правоохранительных органов и судопроизводства такова, что возможны злоупотребления, то у меня на этот аргумент есть очень хороший контраргумент: вы парламентарии, можно предусмотреть таким образом, правовое регулирование, чтобы оно сделало невозможным любые злоупотребления. Кроме того, есть парламентский контроль, который позволяет ставить вопрос, почему происходит не так, как это предусмотрено законодательством. Поэтому, знаете, это все – исключительно попытка привлечь внимание к тем проблемам, которых на самом деле я не вижу в принципе.
— Изменений в УПК испугались не только представители оппозиции, но и вашей политической силы. Вы с ними об этом не говорили?
— Говорил. Но многие депутаты эмоционально поддаются влиянию, скажем так, сторонников другой точки зрения. Политические оппоненты начинают рассказывать страшилки – и наши депутаты начинают бояться, что так, действительно, могут быть какие-то негативные последствия. Но они же все ратуют за то, что все должны быть равны перед законом. Когда наша политсила шла на выборы, то говорили, что принцип равенства означает, что ни у кого не может быть каких-либо привилегированных положений, или это депутат, или судья, прокурор и тому подобное. Поэтому у законопослушных нет причин бояться.
— Складывается впечатление, судя по реакции депутатов, что там преимущественно люди, которые имеют по меньшей мере одну судимость.
— Это странно на самом деле. Я думаю, что это в том числе и отсутствие какой систематической дискуссии о том, в чем заключаются проблемы и как их вообще избежать, если в твоем поведении нет противоправных действий.
— Вы только что упомянули правоохранительные органы, а один из законопроєктів, которым вносятся изменения в Конституции, предусматривает право президента увольнять и назначать руководителей НАБУ и ГБР. Зачем это делается? Чтобы усилить президентскую вертикаль и иметь в ручном управлении два таких мощных правоохранительные органы?
— Это также не соответствует действительности, потому что эти правоохранительные структуры, по большому счету, имеют статус центральных органов исполнительной власти, которыми руководит Кабмин.
Кроме того, здесь следует понимать, что действующее ныне законодательство уже предусматривает ту модель формирования этих органов, которое мы хотим закрепить конституционно. То есть, Верховная Рада предыдущего созыва приняла законы о предотвращении коррупции, о ГБР, о НАБУ, где предсказала, как именно назначаются на должность руководители. И этих руководителей ныне уже назначен Президентом.
— Но ведь они прошли через конкурсный отбор. Зачем Вы хотите его отменить?
— Дело в том, что Президент наделен законом такими полномочиями, которые в. 106 Конституции Украины за ним не закреплены. И здесь возникают очень существенные риски, которые уже начинают материализоваться. Я думаю, что мы успеем все-таки принять изменения к Конституции, которые вступят в силу и эти риски нивелируют. О чем речь? В частности, сейчас встал вопрос о том, что Национальную комиссию, которая осуществляет государственное регулирование в сферах энергетики и коммунальных услуг было создано при участии Президента, но таких конституционных полномочий Президент не имел. Это дало возможность заинтересованным лицам обратиться в Конституционный Суд, и он признал, что эти положения закона не соответствуют Конституции, поскольку ст. 106 таких полномочий Президента не закрепляет.
Такая же, абсолютно зеркальная ситуация с НАБУ и ГБР. То есть, фактически, Президент назначил на должности руководителей этих органов, но конституционными полномочиями на их назначение он не наделен. И если вы следите за событиями, то наверняка знаете, что инициировано обращение в Конституционный Суд как раз по ГБР, насколько Президент имел или не имел право назначать его руководителя. И спрогнозировать после НКРЕКП другое решение Конституционного Суда очень сложно. Потому что действительно Президент таких полномочий по действующей Конституции не имеет.
Поэтому, чтобы не ставить под сомнения легитимность функционирования этих правоохранительных органов, и нужно внести изменения.
Кстати, почему мы решили, что конкурс кто хочет отменить?
— Потому что в парламент внесен еще один законопроект, кроме того, который вносит изменения в ст.106 Конституции.
— Считаю, что от конкурса никто не откажется.
— Стоит ли ожидать вместе с законодательными кадровых изменений?
— Исключать кадровые изменения, как по мне, вообще невозможно.
— Так Сытник и Труба останутся и дальше на своих должностях или должны пойти? Вы говорили об этом с Президентом?
— Насколько мне известно, сейчас наладилось нормальное сотрудничество между САП и НАБУ, и якобы конфликтов между ними теперь нет, а органы работают достаточно эффективно. Поэтому говорить о каких-то радикальные изменения в этой сфере, как на меня, вряд ли обоснованно. Я информации, или предполагается какая-то очередная кадровая ротация среди руководителей этих органов, не имею.
«ОТДЕЛЬНЫЕ СУДЬИ НЕ РОЗВЯЗУВАЛИ ТЕ ТЕСТЫ, КОТОРЫЕ ИМ НУЖНО БЫЛО ПРОЙТИ, НО В РЕЗУЛЬТАТЕ ЗА СВОИ «РАБОТЫ» ПОЛУЧИЛИ НАИВЫСШИЙ БАЛЛ»
— Законопроект № 1008 запускает в стране очередной этап судебной реформы. Я знаю, что Вы занимались своего времени общественной люстрацией судей, поэтому эта тема Вам, думаю, ближе, чем кому-то другому из депутатов. Что произошло за последние четыре года? Как в системе оказалось сколько недобропорядочных судей, что сейчас опять нужно перезагрузка? Как вернуть доверие к суду?
— Вы озвучили все проблемы, которые на сегодня очевидны. Если взять в ретроспективном анализе, то в 2014-15 годах был принят закон о восстановлении доверия к судебной власти. Потом – новый закон о судоустройстве и статусе судей, которым было предусмотрено якобы хорошие механизмы отбора на должности судей, было существенно увеличено их материальное обеспечение, но, знаете, почему это не привело к качественному обновлению судейского корпуса. То есть, на самом деле граждане считают, что судебная власть не выполняет те функции, которые она должна выполнять в нормальной демократической стране, которые бы позволяли любому быть убежденным, что если придется столкнуться с судебной системой или войти в орбиту правосудия, проблем не будет.
Я общаюсь с судьями и скажу вам так: они осознают, что уровень заработной платы, уровень денежного обеспечения судей является раздражающим фактором для граждан, для общества, потому что до сих пор уровень доверия к судебной власти остается на низком уровне. Потому, наверное, что-то произошло не так, как должно было бы произойти.
— Что именно и почему?
— Здесь можно смотреть с разных сторон. И я, например, не исключаю, что именно такой результат был запрограммирован, в том числе и путем принятия в 2016 году закона о судоустройстве и статусе судей теми авторами, которые писали или рисовали схему. Здесь надо вспомнить, что произошло, начиная с 2010 года, когда вся судебная власть была ориентирована на конкретных персоналий. Поэтому сложно сказать, почему не удалось сделать такую эффективную судебную систему, но имеем то, что имеем. И хотя международные эксперты вроде положительно отзываются о судебной реформе в целом, но результат почему-то оценивают не очень одобрительно.
Поэтому законопроект, который внесен Президентом Украины и поддержан депутатами, имеет целью устранить наиболее очевидные проблемы в судебной власти.
— А какова самая насущная проблема в судебной власти?
— Неспособность ВККС обеспечить профессиональный отбор судей на всех уровнях, начиная с первой инстанции. Если мы в 2016 году начали судебную реформу, почему у нас до сих пор есть районные суды, где работает один судья? Почему судьи должны работать в авральном режиме, что, безусловно, влияет на качество рассмотрения дел?
ВККС – один из ключевых игроков в этой сфере, она должна обеспечить формирование высокопрофессионального судейского корпуса.
— А Высший совет правосудия к провальной реформы никоим образом не причастна?
— ОРУ в нынешней ситуации также соприкасается непосредственно. Мне известны случаи, когда жалобы на судей не рассматриваются в течение 3-4 лет. Вопрос: почему они не рассматриваются? Наверное же, в удобный момент эти материалы подтянутся, когда надо будет какие-то рычаги влияния иметь на конкретного судью. А как судья себя чувствует, зная с 2015 года, что на него написана жалоба, она рассматривается в ВРП, но до сих пор решения нет?
Поэтому комплекс проблем очевиден. Эти проблемы связаны в том числе и с несовершенством законодательного регулирования. Ну, например, вас не интересовало, почему у нас почти все дела поступают в высшей кассационной инстанции?
— Задавала этот вопрос недавно Секретарю Большой палаты Верховного Суда. Хотя в европейских странах доходит в среднем 3% дел.
— Правильно, 3-5% — это было бы как раз нормально. Поэтому нужно предусматривать фильтры, благодаря которым у людей не будет нужды обращаться к высшей судебной инстанции. Если апелляционная инстанция примет окончательное решение, которое будет восприниматься сторонами как справедливое. Но для того, чтобы так было, судьи, опять же, должны быть профессиональными.
Кстати, КОМИССИЯ проводила отбор и до Верховного Суда. Теперь мы все допитуємося, каким образом туда попали судьи, относительно которых был негативный вывод ГРД? А таких – треть. Почему ВККС пренебрегла этими выводами – и они стали судьями, хотя с точки зрения общественности, которая профессионально занималась проверкой на добродетель, они не должны быть судьями. Это же тоже вопрос.
Я вам больше скажу: есть достоверная информация, что отдельные судьи не решали те тесты, которые им нужно было пройти, но в результате за свои «работы» получили наивысший балл. И это позволило им стать судьями.
— Серьезное обвинение. Речь идет о большом количестве судей?
— Я не могу сказать, что это массовое явление, но и не единичные случаи.
— Законопроєктом предусмотрено сокращение судей Верховного Суда почти вдвое. Зачем?
— Я специально, когда докладывал в ВР этот законопроект, попросил помощников – они подготовили статистику относительно количества судей в вышестоящих судебных инстанциях в различных странах мира. Так вот, больше всего судей – в кассационных судах Франции, там 120 человек. Но при том, какой уровень развития Франции, а какой уровень развития Украины. У нас – 193 судьи. Опять же, возвращаясь к материальному обеспечению, – оно выше, чем в некоторых странах Европы. Почему так происходит?
— Но Вы признаете, что там к высшей инстанции приходит лишь 3-5%, у нас – почти все. Возможно, нужно было выстроить систему на всех уровнях, обеспечить суды кадрами, а потом сокращать количество судей ВС?
— Еще одним законопроєктом – №1026 – мы существенно разгружаем Большую палату Верховного Суда. Потому что очень большой массив дел, которые туда сейчас заходят, об определении юрисдикции кассационного суда, и проблемные вопросы повторяются.
В ВС есть случаи, когда в один и тот же день правовая позиция абсолютно противоположная с одинаковой дела.
Существенной проблемой является и то, что судьи ВС боятся брать на себя ответственность относительно рассмотрения дела по существу. Очень часто они просто возвращают дела на новое рассмотрение. К тому же, если посмотреть определения Верховного Суда о возвращении на новое рассмотрение, то даже там очень часто нет мотивации, почему именно – вот на новое рассмотрение, и все. И так по кругу дела ходят годами. А это – коррупционный фактор, потому что кое-кто просто платит, чтобы затянуть разрешение спора по существу. То есть, очень много таких, знаете, и процессуальных, и политических моментов, которые надо решать. И мы будем их решать для того, чтобы судебная система заработала нормально.
— Сокращать планируется через повторный конкурс. А какими будут критерии отбора? Почему их сразу не определили?
— Ну, не могу вам сказать, почему нельзя было заложить в одном законе. Наверное, потому, что прежде всего нужно было решать насущные проблемы относительно переформатирования ВККС. Потому что это – орган, который фактически тормозил судебную реформу и развитие судебной власти.
— Возможно, нужно было дать Общественном совете добропорядочности право полного вето, и тогда бы недобропорядочных судей в системе было меньше?
— Здесь должна быть золотая середина, потому что на самом деле говорить, что члены ГРД абсолютно безгрешны сами по себе, тоже вряд ли можно. Оказывается, частью этого гражданского общества было налажено определенный «бизнес», когда к судьям приходили и говорили, что для того, чтобы получить положительное заключение, вы должны заплатить. Сейчас судей допрашивают в рамках уголовных производств относительно этого.
— А кто расследует эти дела?
— Если не ошибаюсь, СБУ. Поэтому отвечая на ваш предыдущий вопрос, хочу сказать: надо эту золотую середину найти, которая и не даст возможности злоупотреблять, и обеспечит качественный результат. Мы над этим работаем. И я думаю, что те предложения, которые сейчас нарабатываются, особенно в отношении этих фильтров, которые обеспечат не поступления лишнего массива дел до высших судебных инстанций, внесение изменений в процессуальные кодексы, чтобы не допускать злоупотреблений, в конце концов приведут к тому положительному результату, к которому мы все стремимся.
— Общественные активисты призывают провести повторное квалификационное оценивания судей. Это возможно?
— Думаю, что на повторное оценивание никто не пойдет.
— Судей ВС, которые не пройдут конкурс, планируют переводить в апелляционные суды. Но там для всех мест не хватит.
— В судах достаточно вакансий. Если не захотят, есть другие сферы, где можно применить свои знания.
— Что будет с ВРМ? Она тоже перезагружается?
— ВРП полностью перезагрузить нельзя из-за того, что порядок его формирования предусмотрены прямо в Конституции Украины. Изменить что-то можно только через изменения в Конституции, поэтому сейчас ожидать полная перезагрузка ВРП не стоит.
— И там так же годами будут держать на крючке судей, не рассматривая дисциплинарные производства?
— В ОРУ говорят, что очень много дел и очень малый промежуток времени для того, чтобы выносить решение о привлечении к ответственности судей. Просят создать вспомогательную структуру, которая бы рассматривала материалы и готовила предварительный вывод.
— Дополнительную комиссию?
— Ну, они хотят, да, но это пока не предусмотрено, поэтому говорить, как именно это будет происходить, пока преждевременно. Но будем рассматривать и каким образом улучшить деятельность ОРУ. Вот этим законопроєктом, о котором мы сейчас говорим, предусмотрено, что ОРУ сама по себе, скажем, не будет бесконтрольным органом. Потому что появится комиссия по этике –она будет смотреть за поведением и членов ВРП также.
«СТАТЬЯ О НЕЗАКОННОМ ОБОГАЩЕНИИ, КОТОРУЮ ИСКЛЮЧИЛИ ИЗ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА ПО РЕШЕНИЮ КС, ПОЛНОСТЬЮ СООТВЕТСТВОВАЛА КОНСТИТУЦИИ»
— Планируются какие-то изменения относительно Конституционного Суда?
— До Конституционного Суда также много вопросов и у общества, и у юристов, но говорить о том, что его ожидает какое-то радикальное переформатирование, рановато. Чтобы ставить вопрос о переформатировании КС, надо понимать, что это внесение изменений по меньшей мере до раздела 12 Конституции Украины, который предусматривает правовой статус КС, его реформирования, порядок досрочного прекращения полномочий судьи, ответственность судьи и тому подобное. То есть надо пройти всю ту процедуру, которую должен пройти законопроект о внесении изменений в Конституцию.
И по моему убеждению, когда шел процесс принятия Конституции 1996 года, было заложено достаточно эффективную модель организации Конституционного Суда – для того, чтобы обеспечить максимальную независимость и беспристрастность этого органа.
Хотя, возможно, стоило бы выписать квалификационные требования к судьям. Я до того, как стал народным депутатом, был ученым и преподавателем университета. Поэтому считаю, что КС был бы усилен, если бы туда пришло более академических ученых, которые понимают концепцию верховенства права и духа свободы, иерархию конституционных ценностей. Но законодатель имел, прописывая модель, которая существует сейчас, обоснованные убеждения, поэтому, наверное, и выстроен баланс между учеными, практикующими судьями и адвокатами.
— Вас устраивает, как работают эти судьи?
— Сказать, что полностью устраивает полностью не устраивает, однозначно не могу. И то, и другое будет неправильно. Есть примеры, когда хотелось, чтобы Конституционный Суд рассматривал дела оперативнее. Возьмем, скажем, закон «Об очищении власти». Рассмотрение растянулся на четыре года – и решения нет до сих пор. С другой стороны, я знаю примеры из зарубежной практики, когда Конституционный суд Федеративной Республики Германии рассматривал дело о запрете нацистской партии свыше 5 лет.
— Возможно, стоит ограничить рассмотрение таких резонансных дел во времени?
— В законодательство, опять-таки, заложено предохранители, которые не позволяют принимать ситуативные, невзвешенные решения. Чтобы решение было принято, нужны голоса 10 судей. Но и между ними часто ведутся дискуссии о том, в какой именно части тот или иной закон надо признать неконституционным. И пока они не придут к компромиссу, который удовлетворит всех судей, решения не будет.
— Помните, сколько затягивали с решением по статье Уголовного кодекса о незаконном обогащении? А потом внезапно появилось шокирующее для общества решения. Таким должен быть компромисс?
— Относительно этого решения очень интересная ситуация. Могу привести вам как пример наш университет: заключение по данному законопроекта давали четыре кафедры. Я — один из авторов заключения, тогда еще был членом Научно-консультативного совета при Конституционном Суде. Написал, что статья про незаконное обогащение соответствует Конституции Украины, и говорить о нарушении принципа презумпции невиновности, о обязанность доказывать невиновность и перекладывание ответственности оснований нет. То есть, по моему убеждению, статья о незаконном обогащении, которую исключили из Уголовного кодекса по решению КС, полностью соответствовала Конституции.
— А что сказали ваши коллеги?
— Еще на одной кафедре сказали, что соответствует. На двух других сказали, что не отвечает. Причем это не какие-то конъюнктурные выводы. Это были длительные дискуссии между учеными. В результате – две разные правовые позиции. Как должен действовать в таких ситуациях Конституционный Суд, когда среди академического сообщества нет согласия? С одной стороны, нужно иметь смелость пойти на компромисс. С другой, убедить поддержать компромиссное решение 10 из 18 судей достаточно сложно.
— Законопроект о незаконном обогащении, поданный Президентом и проголосован в первом чтении, полностью соответствует Конституции?
— На мой взгляд, абсолютно нормальный законопроект.
— Закон «Об очистке власти», по Вашему мнению, соответствует Конституции?
— Я дал ответ на этот вопрос еще в августе 2014 года, когда этот законопроект еще обсуждался в парламентском Комитете по вопросам антикоррупционной политики, и своего мнения не изменил. Меня как представителя Харьковской общественной люстраційної палаты пригласили на заседание, и я там сказал: «Для меня как человека, который в общественном активной жизни занимается вопросами люстрации, очевидно, что закон нужен. Но для меня как специалиста в области конституционного права также очевидно, что если принять проект закона в той редакции, в которой он предлагался, я на 99% уверен, что будут сомнения относительно его конституционности, в том числе и в части обязанности лица доказывать свою невиновность». Почти дословно помню. Тогда Деревянко и Соболев заявили, что я хочу саботировать этот закон.
Поэтому, мягко говоря, как специалист по конституционно права имею большие сомнения относительно конституционности ряда положений, которые есть в законе «Об очищении власти». Но как представитель президента в КС не могу говорить категорично. Иначе это может быть сочтено давлением на суд.
— Во время люстрации было уволено не только негодяев и коррупционеров, но и многих профессионалов только потому, что они занимали руководящие должности в определенный промежуток времени. Насколько это оправдано?
— Я не отвергал бы и конспирологической теории, что закон о люстрации был нужен больше не Украине, а кому-то из наших зарубежных друзей или недругов. Действительно, много профессиональных людей было уволено или они вынуждены были уволиться. И среди них высокие профессионалы, которые бы, наверное, принесли пользу Украине. Почему так произошло – это вопрос анализа тех сопутствующих факторов, которые сопровождали эту инициативу.
— В июле этого года глава государства поделился идеей о том, чтобы раздвинуть временные рамки люстрации и распространить ее действие на тех, кто занимал должности с февраля 2014 года по 19 мая 2019 года. На следующий день после его заявления появился и соответствующий законопроект, но парламент в прежнем составе его отклонил. Новый законопроект будете вносить?
— В Офисе Президента и тогда шли дискуссии по этому поводу, и сейчас они продолжаются. Есть аргументы «за», есть и «против». Думаю, в ближайшее время вряд ли мы можем ожидать нового законопроекта, который распространит законодательство об очищении власти на тех чиновников, которые с 2014 по 2019 год находились на определенных должностях.
— Сейчас в КС передано 7 законопроєктів, которыми Верховная Рада вносит изменения в Конституцию. Уже начался их рассмотрение?
— Хочу объяснить, чтобы все понимали: эти законопроекты Верховная Рада еще не рассматривала. Третьего сентября рассматривался вопрос о включении их в повестку дня сессии.
Теперь по каждому из них судья, которого определен докладчиком, должно в течение месяца подготовить заключение о том, соответствует ли законопроект требованиям статей 157 и 158 Конституции или нет. Но Регламентом КС предусмотрено еще соответствующее время на то, чтобы эти законопроекты попали в судей-докладчиков.
Оптимистично ожидать, думаю, выводы на конец октября, потому что три судьи из тех, кому было распределено эти дела, прекратили полномочия – и законопроекты были переданы другим судьям.
— Законопроект №1015 предлагает внести изменения в статью 93 Конституции и наделить народ правом законодательной инициативы. Не спровоцирует ли это хаос?
— Понятно, что человек с улицы не будет заниматься законотворчеством. В любом случае законы должны писать специалисты. Поэтому это будет некая группа инициаторов, которая подготовит документ. А чтобы его внесли в повестку дня, придется собрать определенное количество подписей, как сейчас под электронными петициями. Сколько именно, мы будем выписывать в отдельном законопроєкті, если получим положительное заключение Конституционного Суда. Это не предмет конституционного регулирования.
— Как быть в ситуациях, когда народные инициативы будут полностью противоречить законам, принятым «слугами народа»? Например, предприниматели протестуют против законопроєктів №№1053-1, 1073.
— Этот состав Верховной Рады вряд ли поддержит такие инициативы. Если уже приняли одну модель работы бизнеса, будет по-дурацки ее переделывать. Тем более, что законопроекты, о которых вы говорите, как мне кажется, обоснованные.
— Как возникла цифра 300, когда решали, сколько депутатов нужно сократить? Сейчас 450 привязаны к количеству населения и округов. Почему не дождались проведения переписи населения?
— Есть косвенные статистические данные, которые позволяют прийти к выводу о реальном количестве населения Украины. Когда вводили цифру 450, было около 50 миллионов, сейчас около 30, плюс-минус. Поэтому пропорциональная зависимость сохраняется.
— И если мы перейдем к двухпалатного парламента 300 депутатов будет удобно делить?
— Это также (улыбается, – авт.). Кроме того, еще исторически сложилось, когда в эпоху национально-освободительных соревнований – это начало ХХ века – как раз предполагалось, что должно быть 300 депутатов парламента независимой Украины. Вспомните еще Всеукраинский референдум 2000 года по поводу реформации системы государственного управления. То есть, в этой цифре много составляющих.
— Когда такое сокращение может произойти?
— Во-первых, нужно, чтобы мы этот законопроект проголосовали на этой сессии или на следующей, которая откроется в первый вторник февраля 2020 года. А потом на следующей очередной утвердили двумя третями голосов. После того, как проголосован закон вступит в силу, на следующих выборах будем избирать 300 народных депутатов.
Татьяна Бодня, «Цензор.НЕТ»
Фото: Наталья Шаромова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3152664 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ