Жизнь в мертвых Песках под Донецком ⋆ Новости дня

Светлана и Александр Владимирович, которые 35 лет назад построили здесь дом, не покидали его, несмотря на то, что в него попадали снаряды, несмотря на то, что сами были ранены. Семейная пара выезжает из мертвого пригорода Донецка только в Селидово за пенсией.

«Внучку бы увидеть», — несколько раз повторил во время нашего разговора Александр Владимирович. Дочь этой супружеской пары уехала из Песков вместе с мужем и дочкой в 2014 году. С тех пор семья не виделась. Малышка растет, а бабушка с дедушкой этого не видят. Конечно же, их это расстраивает.

Все, кто попадает в Пески, задают один и тот же вопрос: что делать с этим поселком после окончания войны? Восстанавливать? Отстраивать? Вернутся ли сюда люди, которые здесь жили? Для меня эти мертвые многоэтажки и особняки, которые даже после попаданий снарядов остаются символом донецкой роскоши, — музей под открытым небом. Пески – мощный символ войны. Войны, которая катком прошлась по жизни тех, у кого была двухкомнатная квартирка в панельном доме с видом на забор Донецкого аэропорта – здесь заканчиваются взлетные полосы, и тех, кто отгрохал …этажные домики возле озера, обсадил их экзотическими деревьями, застеклил бассейны. И тем, и другим пришлось все бросить. Понятно, что те, кто жил в богатых домах, и сейчас устроились неплохо. Гораздо хуже тем, кто убегал от бомбежек, не взял ничего из своей небольшой квартиры.

Когда я стояла в доме, в который прямиком попал танк, и смотрела на разложившиеся, как карточные, стены, из-за чего три квартиры стали единой, на запутавшиеся на падших карнизах шторы, на сковороды и крупы, альбомы с фотографиями, детские кроватки с игрушками внутри, крошечные босоножки, притрушенные пылью от взрывов, сервизы, оставшиеся целыми и невредимыми на полках мебели в комнатах, думала лишь об одном: все это бесконечно дорого людям, которые не смогли ничего забрать с собой, когда уезжали. И теперь невозможно вывезти, потому что большинство вещей безнадежно испорчены. Их мочили дожди и снег, а по домам регулярно попадают снаряды и сейчас.

Так дом выглядит снаружи. В него постоянно попадают снаряды, прилетающие со стороны Донецка…

…а это квартиры изнутри

Именно потому, что здесь небезопасно, сюда и не разрешают въезжать никому, кроме, разве что, журналистов, и изредка волонтеров. Даже на улицу, где все еще живет несколько местных жителей, в несколько поездок мне не позволяли поехать – снаряд или пуля может прилететь в любой момент. После новогодних праздников, в дни объявленного перемирия, мне все же удалось добраться до дома, хозяева которого ни на день его не покидали.

«Нерентабельно, сказали, содержать на берегу озера детское пульмонологическое отделение, всех разогнали, и начали строить «Золотые Пески»

— Нас здесь, в Песках, трое братьев было. Мы с родным братом и двоюродный, — рассказывает Александр Владимирович. — Мы со Светой приехали сюда с Севера, где зарабатывали деньги. 35 лет назад купили в Песках недостроенный дом. Здесь уже жили мои родные. Дядя – инженер хотел нас всех в кучу собрать, чтоб все его племянники были рядом. Сначала мой двоюродный брат здесь осел. Он кузнец по профессии. Затем Геннадий Иванович, он летчик бывший, тоже купил здесь дом. Он тоже мой родной брат. А потом уже и мы.

— Какими были Пески 35 лет назад?

— Это уже был поселок городского типа, — отвечает Александр Владимирович. – Правда, еще улицы Олимпийской не было вообще. Была Мира, Ленина, Набережная и Степная. Хороший поселок был. Семь продуктовых магазинов . Люди открывали свои точки. Держали хозяйство: у многих были коровы, свиньи.

— У нас и сейчас курочки есть. Пожарить вам яичницу из свежих яиц? – Светлана все время хотела меня накормит-напоить.

— Здесь, в Песках, занимались наукой, — продолжает женщина. – Научные поля киевского института были именно в этих местах. Люди работали, выводили новые сорта пшеницы, опыты проводили. Были у нас и школа, и клуб.

Фото: Ярослав Павловский. Банкомат в Песках

— Школа большая…

— Так сюда детей возили из Первомайки, Опытного… — объясняет Александр Владимирович.

Так выглядят классы средней школы в Песках

Фото: Дмитрий Муравский.Таким здание школы стало за годы войны

— Детей было много, да и людей тоже, — добавляет его супруга. – Как началась война, кто к родственникам уехал, кто закрыл на неделю дом, кто на море укатал. Все же думали, что вскоре все закончится. Но в итоге многие так сюда и не вернулись.

— Когда в Песках появились первые богатые дома?

— Напротив нас видели дом, с голубой крышей? Так мы эго хозяина и не видели никогда, — говорит мужчина. — Кто он такой – Бог знает. Охранников мы знали. Неподалеку от нас находится «Мраморный дом» – он кому-то из Януковичей принадлежал. А возле озера поселок «Золотые Пески» построили на месте детского санатория. Я там когда-то охранником работал. Сначала это были обкомовские дачи. Меня взяли туда сантехником, я и моряком-спасателем был, лодки чистил. Ну что я мог еще делать?

Фото: Дмитрий Муравский

Фото мраморного дома

Дом назвали мраморным, потому что полы и лестницы здесь полностью из белого мрамора

Здание вдалеке – бывший бассейн. В крыше видны следы прилетов

Потом сделали пульмонологическое детское отделение. Почти 250-300 человек лечились. Санаторий работал круглый год. Своя котельная была, поэтому с отоплением было все в порядке. Потом меня уволили. Нерентабельно, сказали, пульмонологическое отделение содержать, всех разогнали, и начали строить «Золотые Пески».

Говорили, каждый домик, построенный над озером, стоил миллион. Ых построили 17. А продали гораздо меньше, когда война началась. Даже реклама висела, что дома продаются. Там и церковь небольшая есть с золотым куполом – ее построили возле дачи министра угольной промышлености. Потом ее Алик Грек выкупил, известный в этих местах человек. Он — родственник Ахметова. Алика Грека взорвали на стадионе…

— А кто еще здесь строился, дома покупал, мы не знаем, — добавляет Светлана. — Мы же никуда не ходили. Дом — работа. Все.

— Дом культуры же был в Песках. Неужели вы совсем нигде не бывали?

— Ну да. Свадьбы там играли, праздники проводили. Дети выступали. Я внучечку водила туда.

— Для детей кружки были?

— Да, и хор, и танцы бальные. С началом войны директор дома культуры уехала. Дом ее сгорел… Директор школы (он еще когда-то был главой нашего сельсовета) сейчас живет в Мариуполе. Почта в Песках тоже была. У нас тут все было. Внучка ходила в детский сад. Детей здесь столько было, что в садик сложно было записаться. А потом началась война. И мы своих отправили отсюда в том, в чем в тот момент стояли. Некогда было вещи собирать. С тех пор внучку и не видели. Они уехали в Винницу, там за городом живут родители мужа нашей дочери. А они сами снимают однокомнатную квартиру в городе. Куда нам туда еще ехать? Мешать им только? Наш дом здесь.

Так дом культуры в Песках выглядел до войны…

…а так он выглядит сейчас. Фото Дмитрия Муравского

Внутри остались концертные костюмы. Снимок Дмитрия Муравского

«Саша, пойдем в подвал. Обстреливают же. В угол там сядем, переждем». Он не пошел. Ну и я думаю: пойду сама, а с ним что-то случится, я его не увижу… И тут стена рухнула»

— Очень известной стала церковь, которая строилась. Теперь она практически полностью разрушена…

Фото Дмитрия Муравского

— Ээ помог начать строить Василий Иванович, которому принадлежал один из магазинов поселка. Батюшка, говорят, который был при церкви, умер.

— Вы совсем не выезжаете из поселка?

— В Селидово за пенсией ездим, — отвечает Светлана. — Но как уехать надолго? У нас тут куры, собаки, кошки. Кто их кормить будет? Мы с мужем не раз думали, как бы съездить к детям. Но его одного отпускать страшно – у Саши сердце больное. Он бы съездил, и я бы тогда поехала. Но никак не решимся. Ждем мира, а мир никак не настает.

— Дома вокруг вашего сильно разрушены…

— Да, целого нет ни одного. Соседи, которые раньше здесь жили, звонят, спрашивают, как их дома выглядят. А наш ремонтируем каждый час. Спасибо и дай Бог здоровья солдатам. У нас же одна стена после обстрела рухнула. Ребята пришли, помогли отстроить стены. Помогают без разговоров. Потому, что дом постоянно восстанавливаем, вот и кажется целым. Отапливаем с помощью котла, который нам прислали соседи, переехавшие в Харьков. Раньше они жили в доме напротив. Газа же нет, приходится греться с помощью дров. Мы выбрали котел, деньги переслали, а они прислали.

— У вас подвал есть?

— Наш совсем крошечный, не подходящий для укрытия. Когда самое страшное было, бегали в голубой дом. Вот там подвал! Вечером уходили туда, а утром возвращались. Самые страшные обстрелы были в 2014 и 2015 годах. 2016 уже меньше, как и в 2017… Когда начали падать первые снаряды в Песках, мы тут же побежали подвалы искать. Первое время к нам некоторые соседи приходили ночевать. Вместе было не так страшно.

— Света стелила в комнате на полу. Все и ложились. Там, на соседней улице, бабушка одинокая была, на другой – женщина, у которой никого не было. Все они приходили к нам, чтоб ночью было не так страшно. А когда их дома погорели – уехали.

— Когда стена упала, это был май 2015 года, и окно разбито было, нас с Селидово повезли, — добавляет Александр Владимирович. — Осколки вытаскивали и ей, и мне. Операции сделали. У меня нога полностью пробита. У нее плечо.

— Если бы я лежала в тот момент, живой бы не была, — говорит Светлана. — А я сидела и все просила: «Саша, пойдем в подвал. Обстреливают же. В угол там сядем, переждем». Он не пошел. Ну и я думаю: пойду сама, а с ним что-то случится, я его не увижу… И тут стена рухнула. Солдаты сразу прибежали. Вытащили нас, на руках вынесли, в машину погрузили. Вечером мы уже возвратились домой. Потом нам здесь перевязки делали, на месте. Мы же всегда знаем врачей и фельдшеров, которые служат и находятся здесь, в Песках.

— Сейчас солдаты тоже постоянно нас предупреждают: прячьтесь, будет обстрел, — добавляет Александр Владимирович.

— У вас в доме еще и попугай живет…

— Да, это военный попугай, — улыбается Светлана. – Он был у нас и до войны. Вот он вообще ни разу не прятался от обстрела. Я постоянно в подвале думаю: попугайчик остался же!

— Видите, возле окна снаружи солдаты поставили ящики из-под снарядов? – показывает мужчина. -Такая мера безопасности от осколков. А то как-то здесь, на кухне, сидел солдат. Мы чай пили. И прилетел осколок, насквозь пробил стенку холодильника. Закрыли календарю. Как не задело бойца…

Мы уже привыкли к обстрелам, не боимся. Если ложимся спать – и тихо, значит, плохо дело. Это настораживает. В подвал больше не ходим. Дом у нас под 13-ым номером. Я считаю, что Господь Бог поэтому нас и бережет. – смеется Александр Владимирович. – Все у нас хорошо. С голоду не помираем. Бойцы постоянно приносят еду.

— Вы и елку нарядили на праздники…

— Два года не ставила. А в 2016 году доставила внучкину маленькую, решила, что пусть будет, — говорит Светлана. – Но, по правде, ничего не радует.

Результаты перемирия

— У вас заметный акцент. Вы явно не украинка по национальности, — спрашиваю женщину.

— Я абхазка. Отца уже нет, а мама, братья и сестры все там. Когда в Абхазии была война, я маму забрала сюда. Она с нами жила, пенсию здесь получала. А когда здесь началась война, я отправила ее обратно. Ей уже 80 лет. Созваниваемся редко. Но я говорю главное: живая, все у меня нормально. Мама всегда плачет… Раньше я за ним плакала. Теперь они за меня…

Несколько далеких звуков разрывов и редкие автоматные очереди где-то на краю поселка – это считается обычным делом, бойцы в такие дни говорят, что у них тихо. Но даже в дни объявленного перемирия здесь ранят наших солдат и убивают. В эти дни исполняется сорок дней с того момента, как на одной из улиц поселка подорвалась БМП. Оба бойца – Вегера Геннадий и Виктор Сухин, которые находились внутри, погибли. Один из них носил позывной Зеленый. И в августе его Бог уберег. Тогда мне хотелось верить в то, что во второй раз смерть точно пройдет мимо эго. Но нет… Хотя то, что произошло с Зеленым летом, было настоящим чудом. Тогда, рассказывая о попадании снайперской пули в его бронежилет, я не публиковала фотографии бойца. Теперь это можно сделать.

37-летний Геннадий Вегера, позывной Зеленый, находился на одной из позиций, которую постоянно обстреливают из всех видов оружия, работал по ней и танк. Пуля влетела точно в одно из разбитых окон. И – прямо в грудь Зеленого. От удара он упал на спину. Боец остался жив благодаря бронежилету и автоматным магазинам, которые находились у него на груди. Пуля пробила металлический магазин с патронами, первый слой жилета и остановилась в кевларовой подложке. Через полчаса после этого я познакомилась с Зеленым – он пришел с позиции. Геннадий был немного оглушен случившимся. Жаловался, что болят ребра. Ых эму плотно перемотали эластичным бинтом. Его сослуживцы искренне радовались, что Зеленый жил.

Сослуживцы Зеленого искренне радовались, что пуля не пробила бронежилет, и считали это хорошим знаком…

«Теперь у тебя есть еще одна дата рождения!» – эту фразу Геннадию повторили все, кто был рядом. Нам всем искренне казалось тогда, что пуля теперь его не возьмет. И не взяла. 10 января нашлась подлая вражеская мина… У Зеленого остались три дочери и супруга…

За обманчивой тишиной, которая иногда воцаряется в Песках, кроется подлая готовность противника в любой момент выстрелить по нашим позициям. Через несколько дней после гибели бойцов пехотного батальона неподалеку от этих мест от снайперской пули погиб 51-летний Виктор Матюхин, позывной Казах, служивший в 1-й отдельной штурмовой роте Добровольческого украинского корпуса «Правый сектор».