«Небо над всеми одно, а горизонты — разные»: россиянка Мира Тэрада вернулась на родину после отбытия срока в тюрьме США

Россиянка Мира Тэрада (до замужества Оксана Вовк) вернулась на родину после отбывания тюремного заключения в США. Её задержали в аэропорту Хельсинки в конце 2018 года по запросу Интерпола и летом 2019-го экстрадировали в США. Девушку обвиняли в нарушении законодательства в сфере борьбы с распространением наркотиков и в отмывании денег. На суде она, заявив, что находилась под влиянием бывшего мужа Алета Тэрады, пошла на сделку со следствием и признала себя виновной в отмывании денег — её приговорили к 30 месяцам тюрьмы. В эксклюзивном интервью RT Тэрада рассказала, как и почему оказалась в руках американского правосудия, в каких условиях ей пришлось находиться в американской тюрьме, а также поделилась планами на будущее.

 

 

Россиянка Мира Тэрада (до замужества Оксана Вовк) около недели назад вернулась на родину после отбывания тюремного срока в США, который она получила из-за прегрешений теперь уже бывшего супруга. О том, что ей пришлось пережить за последние последние 2,5 года после того, как её по дороге на испанский курорт задержали при пересадке в Хельсинки, Тэрада рассказала RT.

— Как ваше самочувствие, какие ощущения после возвращения домой?

— Я благодарна всем людям, которые участвовали в процессе моего возвращения домой, на родину, в Россию. Тем, кто помогал мне обрести свободу и сохранить мою жизнь. Сейчас прихожу в себя, стараюсь заниматься здоровьем. И пока это основное, а всё остальное — позже.

— А что вы первым делом сделали, когда вернулись в Россию?

— Я поехала навестить свою бабушку, которая сейчас болеет. Поэтому я не вернулась сразу домой в Санкт-Петербург, а поехала к бабушке в Москву.

— Расскажите о себе.

— У меня два образования: юридическое и экономическое. Я также училась в США, в лингвистическом институте. У меня есть научная работа в области оценки, на основании которой писались методички для академии. Последние два года до ареста я работала в российском представительстве крупной международной IT-компании в должности аналитика, моими клиентами были иностранные заказчики.

— При каких обстоятельствах вы познакомились с мужем? Расскажите о ваших взаимоотношениях.

— Подробно об этом я расскажу в своей книге. Муж был старше меня на 19 лет. Бракосочетание у нас состоялось в Вашингтоне в 2014 году. В браке мы прожили пять лет. Детей нет.

— Чем он вас впечатлил?

— Он был очень заботлив, очень внимателен. Я не сильно различала разницу между заботой и контролем. Мне изначально показалось очень милым, что человек принимает за меня решения. Что он знает, что лучше заказать, что выбрать, что купить. Потом это оказалось чрезмерным, но изначально это выглядело как забота, когда женщине не нужно ничего делать, потому что всё в руках мужчины.

— Как вы оказались в американской тюрьме?

— Я ехала с мамой в отпуск в Испанию, летели с пересадкой в Хельсинки. Во время пересадки я находилась в международной зоне аэропорта. Подошли пограничники, попросили паспорта и сказали проследовать за ними. Паспорта были переданы пограничникам в окошко, тем самым форсируя ситуацию, чтобы я оказалась на территории Финляндии. Хотя я ведь летела в Испанию.

И уже после того, как паспорта были проштампованы, якобы граница была пересечена, хотя я её не пересекала по своей воле, меня задержала пограничная служба. На протяжении 6,5 месяца, пока я находилась в Финляндии, мы так и не смогли получить записи с видеокамер аэропорта, где всё это отражено.

Ордер на мой арест был выписан на основании обвинения в отмывании денег по предварительному сговору и в торговле наркотиками. Второе обвинение было выдвинуто спустя четыре дня после моего ареста. И именно на нём базировалось решение о моей экстрадиции. А когда я прилетела в США, обвинение по наркотикам сняли, оставив лишь предварительный сговор в отмывании денег.

В США и в России очень серьёзные юридические разночтения. Потому что предварительный сговор в отмывании денег в моём случае — это то, что я была женой своего бывшего супруга и либо знала, либо подозревала о какой-то его незаконной деятельности.

— Почему вы в итоге признали вину?

— Вопрос стоял следующим образом: либо я подписываю признательные показания и получаю четыре года, либо я их не подписываю и получаю минимум 10 лет. Это было мне сказано прямо. И срок был неизбежен. Была необходимость оправдать их финансовые расходы на мой перелёт, на моё содержание в США и так далее. Там было очень тонко всё продумано. Потому что изначально я должна была являться, как я полагаю, лишь инструментом в поимке моего бывшего мужа, и каких-то других интриг властей США. Но план не удался. Потому что я не обладала необходимой им информацией.

— А ваш муж в итоге тоже оказался в тюрьме?

— Да, в 2019 году его задержали в России и депортировали в США. Там против него были даны показания свидетелей. В США слово двух людей является доказательством. То есть им нужно не меньше двух человек, которые скажут одно и то же. Это люди, которые подписали соглашения о сотрудничестве, в которых очень чётко прописано, что они будут делать всё, что им скажут американские власти.

— А какую позицию заняли вы?

— Я не оправдываю своего супруга. Я занимала позицию жены, которые не принимала никакого участия в делах своего бывшего супруга. Я не могла однозначно утверждать, что он виновен. И я никуда не ходила подтверждать это. Есть просто вещи, которых я не знаю и в которые мне было прямо сказано не верить.

— Что вы можете сказать про условия, в которых вас держали в американской тюрьме? Может быть, оказывалось какое-то давление?

— Воздействие оказывалось изначально. В вопросах питания, отсутствия медицинской помощи, либо, наоборот, навязывания этой самой помощи. В виде каких-то лекарств неопределённого характера, влияющих на психическое состояние. Это постоянное моральное давление, это духовное давление. Потому что у меня забирали крест, наказывали за иконы, не давали Библию.

— Как вообще там относятся к русским?

— Те, кто знал, что я русская относились с осторожностью, боялись.

— А почему так?

— Мы для них абсолютно непонятны. Потому что мы непредсказуемы для них. Нам не интересно то, что интересно им. Создаётся такое впечатление, что они за нами наблюдают просто. Как мы будем реагировать на те либо другие обстоятельства. Делаются провокации, и они пытаются предугадать наше поведение.

— Кто сыграл решающую роль в вашем освобождении, как вы считаете?

— Решающую роль сыграла моя мама. Она была всё это время рядом. И не покладая рук трудилась над моим освобождением. Связывалась с кем только могла, делала невозможное. Безусловно, семья Марии Бутиной очень помогла. Они были одними из первых, кто кинулись на помощь. Наши соотечественники в США, Фонд защиты национальных ценностей и его президент Максим Шугалей, вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников, Денис Майданов, губернатор Тульской области Алексей Дюмин. Потому что он просто в течение одного дня подтвердил моё гражданство, выдачу моего паспорта.

«Не делал выводов о виновности родителей»: в СК разъяснили слова Бастрыкина об охране в казанской гимназии

И мама говорила, что было огромное количество людей, которых мы даже не знали, которые сопереживали, которые ждали, поддерживали, молились.

Родные, близкие, друзья, соседи, священники, мой духовник. Я также, безусловно, благодарна сотрудникам российского МИД, которые следили за этим делом и принимали в нём участие. Я благодарна всем. Потому что не столько важен вклад, сколько важен результат, что я дома.

— Что собираетесь делать в России?

— Планов очень много. Как я ранее сказала, в первую очередь, мне нужно восстановиться. Есть договорённость о написании книги, которой я занимаюсь в данный момент. Есть идеи проектов. Хочу посвятить своё время работе по борьбе с насилием, с жестокостью, как семейным, так и социальным. При этом меня также ждёт моя прежняя работа — я разговаривала со своим руководством. Поэтому занятость будет полная.

— Вы своего мужа простили? По сути, в тюрьме вы оказались из-за него.

— Да, простила. Потому что так правильнее. И для меня, и для него. Вы знаете, я читала биографию Нельсона Манделы. И после почти 30 лет заключения, когда он вышел и у него взяли интервью, и задали ему такой же вопрос, он сказал: если я не прощу этих людей, если я буду их ненавидеть, если во мне останутся эти желчь и горечь, тогда они будут владеть мною до конца моих дней. Потому что это будет ежедневно в моей голове.

Чтобы спасти себя в этой ситуации, обрести полную свободу, не только физическую, но эмоциональную, моральную, нужно простить и отпустить. И я это сделала.

— Что бы вы сказали после всего того, через что вы прошли, людям, которые грезят Западом?

— Над всеми нами одинаковое небо. Просто горизонты у всех разные. Здесь речь не идёт о национальности или менталитете. Это никак не характеризует человека. Человека характеризует его духовность. Поэтому она либо есть, либо её нет. На мой взгляд, Россия более духовно развитая страна. У нас больше духовно развитых людей. Это и есть наша сила. Потому что я сама выжила только за счёт силы воли и силы духа.