Артрозвідник 93 ОМБр – о том, как он неожиданно узнал о своем российском гражданстве и о том, как после «Правого сектора» его хотели отправить на срочную службу, о надеждах времен Майдана, свою первую ночь на передовой, самое страшное во время боев за Желобок на Луганщине и подвида «заробитчан» в ВСУ.
Фото: Ирина Рыбакова
«ДО 16 ЛЕТ Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЛ, ЧТО Я ГРАЖДАНИН РФ»
-Твои родители — украинцы, всю жизнь ты прожил в Украине, но гражданином Украины стал менее чем 2 года назад. Расскажи, как так получилось?
— Отец работал на заводе, был инженером, и его на пять лет отправили в командировку в Рашку. В Амурскую область. Там в 1992 году я и родился. Уже через полгода после моего рождения родители собрали манатки, сказали «Прощай, Рашко!» и поехали домой, в Ровно.
До 16 лет я даже не знал, что я – гражданин Российской Федерации. Ведь свидетельства о рождении тогда у всех были старые, совковые, хотя Украина была уже независимой. Когда мне исполнилось 16, я спокойно пошел получать паспорт, но в паспортном столе мне сказали, что меня нет в реестре. И объяснили, что нужно делать запрос на Рашку. Если Рашка подтвердит, что я их гражданин – нужно будет через консульство или посольство получать паспорт гражданина РФ, затем получать вид на постоянное жительство, и только после этого подавать на украинское гражданство. Все это заняло у меня 7 лет времени. Украинский паспорт я получил в конце 2015 года.
-Чем ты занимался в гражданской жизни?
-На работу ходил (смеется). Разное. В свое время и вагоны разгружал ночью, потому что на тот момент моя бывшая жена была беременной. Мы еще учились, но надо было деньги зарабатывать.
А потом, когда я уже завершил учебу – устроился инженером по программированию беспроводных модемов и параллельно продавцом-консультантом. Потом на второй работе меня перевели, и я стал управляющим магазина. Доработал там до июля 2014 года. Сложно было во время Майдана, но меня очень прикрывала коллега Катя, сейчас она – жена моего друга. Благодаря ей я и работу не потерял, и Майдан прошел. Когда я был в Киеве — она всем всегда говорила, что я куда-то вышел, что чем-то занят, что с телефоном у меня что-то… А я в это время был на Майдане. Ездить туда мне приходилось ротациями – три дня побыл, например, а потом нужно возвращаться, потому что какая-то проверка на работе должна быть. Уволиться я не мог, потому что у меня есть сын. Надо было деньги зарабатывать.
-Что чаще всего вспоминаешь о майдане?
-Вспоминаю этот дух, эту атмосферу свободы, которая просралася на данный момент… И такая эйфория была! Мне казалось, что все изменится, все. Жить по-новому будем так, что ого-го! Что все шейхи с Эмиратов приедут сюда и скажут: «Ого! У вас даже круче, чем у нас!»
Но шейхи не приехали.
-А ты уехал на Восток…
-Начнем с того, что меня никуда не брали. Пойти на фронт оказалось не так просто. Военком сказал мне: «Получи украинское гражданство, и тогда мы тебя возьмем». Ведь на то время еще не было закона, согласно которому иностранные граждане имеют право подписывать контракт. Да и контрактов как таковых не было – мобилизация, весь этот кипиш…
А тут появился ДУК ПС. Я позвонил в мобилизационный центр в Киев и сразу подчеркнул: «Так получилось, увы, что у меня паспорт Кацапстана». Они уточнили: «Так ты же за нас воевать хочешь? Так? Тогда какие вопросы! Завтра ждем!» Все.
Фото: Ирина Рыбакова
«ЛОМАЛИСЬ ВЕТВИ, НА «НЕБЕ» ТАРАБАНИЛИ ЖЕСТЯНЫЕ ЛИСТЫ, И НАМ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ПОВСЮДУ ВРАГ»
-Где ты проходил подготовку?
-Из мобилизационного центра в Киеве мы сразу поехали на 33 полигон, на Десну. Когда прибыли – оттуда уже вторая ротация поехала на Восток вместе с комбатом Черным. А у нас был комбат Николай Беркут – очень крутой чувак, который удачно наладил систему учебного центра на базе полигона, учитывая, что выделили нам только казарму и столовую.
В Десне мы прошли месяц интенсивных учений. Нормальных. Там не было армейского затягу, там все было логично, там люди осознавали, что все они поедут на войну. И все инструкторы были компетентными. Как на меня, в ВСУ на то время еще никто нигде не проходил такие выходки. У нас в Десне были мобилизованы, которые тоже проходили тренировки перед зоной боевых действий. Но многие из них были «аватаризовані». И мы их презирали, а они — всегда бросали нам предъявы, что это мы виноваты, что началась война, что их забрали от ларька – и теперь капец, им надо умирать.
Тогда уже освободили Краматорск, Славянск… И нам казалось, что мы никуда не успеваем. Мы сидели в той учєбці и думали, что война уже заканчивается. Помню, разговариваем с Буддой, моим другом. И он говорит: «Попадем на какой-то задроченный блокпост, постоим там неделю, и поедем домой. Вот и вся война…»
А затем, 12 сентября, мы попали на Восток.
-Куда именно?
-Первая моя позиция – это была «Земля». Под «Небом».
-В Песках.
-Да. «Земля» была еще недостроенная настолько, что в первую ночь мы с Мишей Ангелом провели в яме, над которой была просто натянута клеенка, чтобы дождь не капал. А по нам стрелял АГС и 80-й миномет. Я сижу и думаю: «Ох…ь… Задроченный блокпост!» И спрашиваю: «Миша, в какую сторону воевать?» А он отвечает: «Да, б…ь, главное, чтобы сюда ничего не прилетело».
В ту ночь мы устроили геноцид ежиков в посадке. Потому что ветер был страшный, дождь, ломались ветви, на «Небе» тарабанили жестяные листы, было темно, и нас параноїло, нам казалось, что повсюду враг.
Фото: Ирина Рыбакова
-Долго ты был в ПС?
-27 октября мы с друзьями поехали с Востока потому, что начинались выборы на местах. Я жил в маленьком городе, где не было активных пророссийских сил, но и активных националистически настроенных людей не хватало. В тот момент было нужно контролировать избирательные участки, чтобы не было фальсификаций. После выборов в ВС мы уже не вернулись. В 2015-м я пошел в остатки 7-го батальона ПС, который отделился от других, а впоследствии вернулся на гражданку.
Когда я уже получил украинское гражданство – пошел в военкомат, чтобы получить приписное и устроиться на работу. Военком спросил, как моя фамилия, что-то посмотрел в бумажках, а потом говорит: «Сейчас я приду». И ушел. Вернулся – и дает мне бумажку. Смотрю, а это повестка. «Тебе 27 нет, ты строчку не служил. Иди в армию». Я спрашиваю: «Туда?». «Нет, — говорит он, — На срочную». Я решил, что лучше три года контракта.
-Почему пошел именно в 93?
Очень много моих знакомых и друзей выбрали 93 бригаду. Потому что на Донецком направлении, нашем любимом, который уже в сердце у всех, наверное, добровольцы всегда стояли вместе с 93-й. Всегда. Поэтому после військкомата я сразу позвонил другу, Змею – он тогда был в артиллерийской разведке 93-й. И говорю: «Змей, висилай мне отношение, меня в армию забирают…» Мне прислали отношение, и я поехал проходить курс молодого бойца, то есть учиться на артрозвідника. Выучился на оператора радиолокационной станции.
С Яворовского полигона я сразу попал в Муратове, ведь 93 тогда стояла на Луганском направлении. Ту ротацию я провел в артрозвідці, потом на ППД тоже был в ней. А когда мы выехали на Ширлан – Змей, который тогда работал в пресс-центре бригады, как раз освобождался. Он увидел у меня фотографии пацанов, которые я делал просто на телефон. Посмотрел и говорит: «Блин, Викинг, нужна твоя помощь! Я же иду на дембель, и нужен человек в пресс-центр, потому что некому работать – то в отпуске, то на больничном, то еще где. А надо обучение снимать! Я видел твои фотки – прикольные».
Змей побежал к комбрига, и в тот же день меня прикомандирували приказом по части к пресс-центру. Было условие, что я буду там только на Ширлані, пока им нужна помощь со съемкой учений. Но все так затянулось, что после Ширлана я еще почти всю ротацию на Волновахском направлении пробыл в пресс-центре, чему очень рад. Много нового для себя открыл.
Под конец ротации меня перевели обратно в артрозвідку, и этим я тоже доволен – вернулся в свою семью. У нас батарея свободных людей, очень классная. Сейчас я командир отделения сбора и обработки данных артиллерийской разведки.
-А бывало страшно на Луганском направлении после традиционно более активного Донецкого?
—Смешная как будто ситуация. Шли бои за Желобок, и очень работала вражеская артиллерия, сыпали минометы, ствольная, танк — работало по нас все. В соседнем блиндаже попали в кухню, убили кошку. А у меня в этот момент была диарея. И очень такая жесткая. Я выбегал в туалет, слышал, как оно все свистит, и думал: «Только бы не в туалете задвохсотитися, ну пожалуйста!». Это же такой позор без штанов умереть! И когда я сидел и в поле поблизости падал снаряд, мои ребята кричали: «Викинг! Викинг! Ты жив?»
Так это продолжалось 5 дней. 5 дней были обстрелы, и 5 дней у меня была диарея. И 5 дней было страшно умереть с позором. Без брюк.
А еще тогда, под конец ротации, по нам шесть «пионов» прилетело 203 калибра. Я впервые увидел разрывы от них, посмотрел на эти ямки, и меня это реально поразило. Яма метров 5 шириной и метра 3 глубиной.
Фото: Ирина Рыбакова
«ВЗЯТЬ ДОНЕЦК И ВСЕ»
-А какое твое любимое место на Востоке сейчас?
-Пески. С них все началось, ими должно и закончиться. Пройти Пески, взять Донецк и все.
-Не было мысли переехать на Донбасс после войны?
-У нас с ребятами всегда есть план, что война закончится — и мы в Песках покупаем дом. Хоть одну какую-то разбитую. Мы ее восстановим и будем там жить.
-На твой взгляд, сильно ли изменился за последние годы контингент в армии?
-Да, мотивация у людей уже не такая как в 2014, и мы все это знаем. Из людей, оставшихся еще с тех времен, некоторые и до сих пор руководствуются еще той патриотической мотивацией, а некоторые просто не могут найти себя дома. Потому возвращаются в армию.
Не хватает «заробитчан». Есть работники-бухари. Есть работники, которых баба из деревни выгнала. Потому что он там коровам хвосты крутил и получал 2000 гривен, а здесь он получает 7000, и думает, что он мажор. И его баба в селе тоже так думает. Есть такие, что кредитов набрали и убежали от них: «Дайте мне форму №5, я отнесу ее в Приватбанк и буду без процентов платить кредит! Слава Украине! Люблю ВСУ! Где мое УБД? Дайте мне льготы!»
-А что бы ты изменил в нашей армии?
-Все. Начиная от хавки и заканчивая берцами. Все! Кровати. Форму. И устав переписал бы — взял бы практику, посмотрел бы на опыт нормальных стран, и написал бы лучший устав, который сделал бы нашу армию максимально боеспособной, а не «украинской бумажной».
-Но ведь людей не изменишь.
-Почему? Если люди будут руководствоваться уставом – у них не будет выбора просто.
-А ты сам? Очень изменился с 2013 года?
-Возможно, появилось обостренное чувство справедливости. Теперь бомбит на каждом шагу. Я приезжаю домой и вижу, что вся эта гнилуха, которая была в 2013, сейчас вылезает, где-то даже процветает, где люди ее хвалят. Те же депутаты, те же политики, которые были заодно с Януковичем, теперь обвешались желто-голубыми флагами, повбирали вышиванки и кричат «Слава Украине!» И это так смешно. Мне это на голову не налазит вообще.
Валерия Бурлакова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3095875 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ