Сверхзадача Министерства юстиции — в течение месяца побороть рейдерство. Как за такой срок можно ликвидировать криминальные схемы, враз убрать с рынка черных регистраторов и защитить госреестры, в интервью «Цензор.НЕТ» рассказал министр юстиции Украины Денис Малюська.
А также о том, какие радикальные изменения готовятся в пенитенциарной системе и когда в нашей стране появится суд, который сможет конкурировать с Лондонским и Стокгольмским международными арбитражными судами.
«ВНЕДРЯЕМ НА УРОВНЕ ЗАКОНА РАЗЛИЧНЫЕ МЕХАНИЗМЫ АНАЛИЗА, В ЧАСТНОСТИ РИСК-МОДУЛЬ, КОТОРЫЙ СРАБАТЫВАЛ БЫ В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ»
— Господин Денис, Вас называют человеком премьер-министра, потому что работали вместе, знакомы не один год. Скажите, какие задачи поставил председатель правительства, назначая Вас на должность? Или они касаются борьбы с криминальными схемами, о которых сейчас много говорят, связывая их с возглавляемым Вами ведомством?
— Никаких специальных задач передо мной Премьер не ставил. Мы действительно знакомы не один год, поэтому направление, за который я отвечаю, по умолчанию, должно работать, как швейцарские часы, к нему не должно быть претензий или каких-либо проблем с его существованием. Сам факт, что меня избрали на этот направление, автоматом означает, что Минюст должен работать идеально. Есть поручение Президента, они достаточно сложные. Ключевое – преодолеть за один месяц рейдерство.
— Звучит нереально. Что будете делать из того, чего не сумели другие?
— Задача чрезвычайно сложная, и конечная цель вполне достижима. Основное напряжение, связанное с рейдерством, в течение месяца преодолеть можно.
— Как именно?
— Большинство проблем созданы или не прекращены искусственно, и решить их можно достаточно быстро. Несколько лет назад законодательство было либерализированным настолько, что государство потеряло эффективный контроль над реестрами и над защитой прав собственности, которые отражены в реестрах. Зато было создано определенные ручные механизмы, которые стимулировали теневые схемы. Речь идет о Едином государственном реестре юридических лиц, физических лиц-предпринимателей и общественных формирований и Государственный реестр прав на недвижимое имущество.
Не буду обещать, что мы за месяц все вычистим, но на законодательном уровне многое удастся решить. Надеемся, что в ближайшие дни парламент проголосует за соответствующий законопроект. А это значит, что уже на следующей неделе мы можем рассчитывать на подпись Президента под этим документом.
Кроме того, есть идея за счет доноров привлечь высококвалифицированных корпоративных юристов и сформировать группу, которая бы занималась борьбой с рейдерством. Именно эта группа будет делать первичный анализ поступающих жалоб в сфере регистрации. Она будет работать прозрачно для общества.
— То есть, эти люди будут получать заработную плату не из бюджета и она будет высокой?
— Оплата их работы должна соответствовать квалификации таких специалистов, поэтому и планируем привлечь донорскую помощь. Кабмин нам это позволил, поддержав на прошлой неделе соответствующее постановление.
— А что будет с так называемой антирейдерською комиссией, она прекратит свое существование?
— Не все специалисты, которые на разных этапах занимаются жалобами, входящих в ее состав. В общем антирейдерская комиссия будет работать и дальше, но ее кадровый состав будет обновлен как минимум наполовину. Хочу уточнить, чтобы вы поняли. Комиссия – это не орган, который принимает окончательное решение. Решение принимаю я как министр. Комиссия – это консультативно-совещательный орган, который формирует выводы. И на основании этих выводов я подписываю или не подписываю приказ.
Такую комиссию законом сейчас не предусмотрено. Этот вопрос был урегулирован постановлением Кабинета министров. Вообще ее цель, как на меня, ретроспективно была в размывании ответственности за те решения, которые принимались во время рассмотрения жалоб. Когда есть коллективное решение, сформированное группой работников, на его основании министр спокойно подписывает документ, глубоко не анализируя, что же там собственно произошло.
— Можете оценить ее работу? Декларировалось, что такая комиссия должна мгновенно реагировать на жалобы и решать конфликтные ситуации.
— Не буду говорить сейчас, что все было плохо и комиссия не вынесла никакого объективного решения. Лично знаю ряд случаев, когда мелкие предприниматели смогли так защитить свои права. Но были объективные проблемы, которые так и не решена на протяжении многих лет. Почему их не было решена, не знаю, но люди, которые там работают – это сотрудники Минюста, они получают мизерные зарплаты, а по факту распоряжаются миллиардами. То есть это выводы по заводах, фабриках, дорогостоящих объектах недвижимости. Поэтому квалификация таких людей должна быть очень высокой, а их деятельность максимально прозрачной.
Как все это обеспечить в текущих условиях деятельности Министерства юстиции, я не совсем понимаю, поэтому и было принято решение, чтобы функцию начального анализа жалоб передать лицам, которые будут финансироваться за счет донорской помощи. Обновление состав антирейдерской комиссии с привлечением не представителей Минюста, которые бы имели соответствующую квалификацию и репутацию, может существенно изменить ситуацию. Сейчас нам нужно найти финансирование, людей и оборудовать им рабочие места. Планируем уложиться с этими организационными вопросами в две недели. Поэтому, кроме законодательного, мы за месяц закрываем и кадровый вопрос.
— Софт делали, чтобы обезопасить реестры от любых манипуляций тех, кто привык зарабатывали на криминальных схемах?
— За впечатлениями членов рынка софт довольно дырявый, есть манипуляции с внесением в реестры ложной информации. Эту проблему, как на меня, можно решить только путем переписывания всех реестров. Но на это точно понадобится более года. И не факт, что мы за эту работу полностью сможем взяться.
— Что тогда делать с так называемыми черными регистраторами, которые продолжают свою деятельность? Правоохранители отчитались о задержании нескольких преступных групп, но сколько их работает на самом деле, неизвестно.
— Мы будем использовать механизм рассмотрения жалоб комиссией как инструмент противодействия рейдерству. Но как только мы наладим софт и процедуры, уберем черных субъектов с рынка, антирейдерская комиссия прекратит свою деятельность. Неправомерные и преступные действия, с которыми сейчас имеет дело комиссия, должны отойти в историю.
— Когда планируете ликвидировать комиссию?
— Ориентировочно летом. Дальше все передаем в суды, чтобы они рассматривали такую категорию дел. Так планируем. Посмотрим, успеем ли сделать все необходимое, чтобы система работала без ручного вмешательства Министерства юстиции. Как только убедимся, что система работает, комиссии не будет.
— Вы сказали, что за много лет не удалось решить ряд объективных проблем. Что имеете в виду?
— Это софт и наличие черных, серых регистраторов и нотариусов, которые сделали много негатива. Сейчас мы получаем по этому огромное количество жалоб.
— Законопроект № 1056 урегулирует эту проблему?
— Одной из норм предусмотрено прекращение деятельности аккредитованных субъектов в сфере регистрации (коммунальных и государственных предприятий). Практически 80% рейдерских захватов происходили именно из-за них. При этом общее количество регистрационных действий, которые совершались такими субъектными, на самом деле незначительна. Соответственно это лица, которые делали не очень много работы, а концентрация негатива от их действий – сумасшедшая. Когда закон вступит в силу, они прекратят функционировать. Мы сразу отключаем их от реестра. Подозреваю, что регистраторы, которые там работали, будут стремиться трудоустроиться в каких-то других структурах, например в центрах предоставления административных услуг, и рисковость этих субъектов тоже немного повысится, поэтому нужно будет их мониторить определенное время, и надеюсь, что мы с этим справимся.
Также внедряем на уровне закона различные механизмы анализа, в частности риск-модуль, который срабатывал бы в автоматическом режиме. Например, проводятся пять транзакций по одной недвижимости ночью – это сигнал, что творится что-то противозаконное и оно должно блокироваться на уровне программного обеспечения. С одной стороны, все это требует длительной и непростой работы, с другой – нам нужно будет устанавливать контроль над программным обеспечением, которое сейчас работает на государственном предприятии Министерства юстиции.
Кроме того, законопроект предусматривает повышение штрафов должностных лиц за нарушение законодательства о государственной регистрации юридических лиц, физических лиц — предпринимателей и общественных формирований, а именно — от четырехсот до шестисот необлагаемых минимумов доходов граждан.
— Уверены, что удастся добиться полного контроля над программным обеспечением?
— Планируем обновление кадрового состава. Хоть понимаем, что это не означает полный контроль над программным обеспечением. С этим должны работать программисты, которые его писали. А пишут софт частные компании по заказу государственного предприятия. Поэтому вопрос на самом деле очень сложный, и думаю, мы сможем его эффективно закрыть.
— Одна из первых новаций, которые уже введены, – жалобы в сфере регистрации можно подавать онлайн. И она уже подвергается критике.
— Насправдіі на практике такой механизм дает возможность уменьшить количество ошибок при их подаче. Система построена так, что сразу понятно, что и куда загружать. Раньше едва ли не половина жалоб возвращалась заявителям – не были оформлены должным образом. Кроме того, выводы комиссии также будут публиковаться онлайн, что позволит выработать единую практику рассмотрения таких дел.
— На своей странице в «Фейсбуке» Вы написали, что комиссия по рассмотрению жалоб в сфере госрегистрации часто работала за деньги. Есть ли конкретные примеры? Вы передали их в правоохранительные органы?
— Я же юрист, поэтому не буду утверждать то, что не могу доказать. У комиссии есть определенная репутация и она известна всем на юридическом рынке. Я не нашел ни одного юриста, который, работая в этой сфере, утверждал бы, что репутация этой комиссии была чистой. У меня нет оснований не доверять юридическому сообществу.
«АГРОБИЗНЕС САМ ДОЛЖЕН ОПРЕДЕЛИТЬСЯ: ОНИ ЗА ТО, ЧТОБЫ НЕМНОГО УВЕЛИЧИЛИСЬ ТРАНСАКЦИОННЫЕ ИЗДЕРЖКИ, ИЛИ ЗА ТО, ЧТОБЫ СОЗДАВАТЬ ОСНОВУ ДЛЯ РЕЙДЕРСКИХ АТАК»
— Независимые эксперты говорят, что реальное количество рейдерских захватов в агросекторе вдвое превышает официальные данные. Сами аграрии, как показывают соцопросы, оценивают уровень угрозы рейдерских атак как высокий и средний. Что планируете делать с рейдерством в аграрной сфере?
— Здесь гораздо сложнее ситуация. В долгосрочной перспективе, с введением рынка земли, когда будет четкая фиксация, кто является собственником земельных участков, негатив немного уменьшится. Не будет непонятных аренд, перехватов, прекращений договоров, документов, подписанных на коленке неизвестно кем.
К тому же, в Верховной Раде есть законопроект, направленный на урегулирование сложных вопросов в земельной сфере, в том числе и связанных с земельным рейдерством. Он был принят в первом чтении прошлым составом, сейчас профильный парламентский комитет планирует его доработать.
Много вопросов можно было бы снять путем установления обязательной нотариальной формы договоров аренды земельных участков. Но само сообщество агробизнеса не очень этого хочет. Во-первых, это дополнительные расходы. Во-вторых, всегда приятнее что-то быстро подмахнуть на колене.
Поэтому агробизнес сам должен определиться: они за то, чтобы немного увеличились трансакционные издержки, или за то, чтобы создавать основу для конфликтных ситуаций и рейдерских атак. Мы можем, закручивая гайки, всех направить к нотариусам, но шума будет больше, чем в ситуациях, когда кто-то забирает чужой урожай.
— Если откроют рынок земли, это активизирует рейдеров?
— В идеале открытие рынка земли должно уменьшить количество рейдерских захватов. Мораторий на продажу и так обходят несколькими различными путями. В частности передать в аренду сроком на сорок лет. Фактически это такие себе квазідоговори о передачи собственности, которые и порождают конфликтные ситуации. Если рынок открыть, не будет необходимости продавать землю по серым схемам.
— Сейчас можно заказать такую услугу, как sms-маяк, и отслеживать изменения, которые вносятся в государственный Реестр вещных прав на недвижимость. Но это платная услуга. Планируете сделать ее бесплатной? И изменить сам механизм реагирования, чтобы можно было действительно предупредить незаконные операции, а не только узнать, что твоя собственность тебе уже не принадлежит?
— Будет изменение подходов к сообщениям. То, что происходит сейчас, называют «похоронным звонком». Получили ли вы уведомление, что уже не является собственником офисного центра, и что с этим делать?
Сейчас мы хотим внедрить систему предупреждений, которая будет работать следующим образом. Человек подает заявление в электронном виде. Если будет отчуждаться недвижимость, что ей положено, она получит запрос на подтверждение или отмену такого действия.
— Также в онлайн-режиме?
— Так, например, поставив электронную подпись. Мы пока что этот механизм нарабатываем. Хотим сделать систему верификации наподобие того, как это работает в банках. Когда проводите какую-то транзакцию с банковской картой на внушительную сумму, вам обязательно перезвонят, попросят ввести пароль. Так и здесь. Вы получите уведомление и сможете заблокировать незаконные операции со своей собственностью.
Понятно, что реестр большой, мы его за несколько дней не перепишем, но дописать систему верификации можно оперативно. Не гарантирую, что мы сможем запустить эту систему до конца сентября, но будем стараться сделать все возможное, чтобы она также начала работать.
«ВСЕ, ЧТО Я СЕЙЧАС ЗДЕСЬ ДЕЛАЮ, НЕ УДАВАЛОСЬ НИКОМУ»
— В СМИ говорят о том, что нового министра юстиции Украины окружили советниками с орбиты его предшественника Павла Петренко. Народный депутат Александр Дубинский заявляет, что это можно сравнить с тем, как пригласить Чикатило помочь ловить маньяка. В частности, речь идет о трех из них. Эти люди в разные периоды работали в одной и той же юридической компании и имеющих отношение к теневым схемам. Почему Вы их не уволили? Что именно они Вам советуют?
— Представим, что все те слухи, которые связывали с Министерством юстиции, – это правда. О коррупции, о том, что там что-то неправильное происходило, и тому подобное. И если появляется команда, которая хочет это все прекратить, стоит ожидать медиа-атаки? Хочу сразу отметить: мы открыты и, если журналисты к нам обращаются, предоставляем объяснение. И я хорошо понимаю, что нас ожидают в ближайшее время разные войны, в том числе, возможно, и медийные, ведь будут люди, которым не понравится то, что мы делаем.
Обвинения о людях с орбиты Петренко довольно странные, поскольку в министерстве работает огромное количество сотрудников, назначенных за его каденции, и вряд ли это можно или стоит сразу исправить.
Отвечая на ваш вопрос, скажу сразу: мои советники — это надежные и профессиональные ребята. Что касается основного обвинения о том, что они пришли из компании Integrites. Да, они там действительно работали. Один, например, аж три месяца. И сам уволился. Но это не единственное и не последнее место их работы. Работали в известных юридических компаниях с безупречной репутацией.
Это люди, которым я доверяю, они прекрасно понимают систему. В общем большинство моих советников – это не те люди, которые сейчас заходят на должности в министерство, наоборот, это скорее проверка. У каждого есть определенная задача, они помогают навести порядок в том или ином вопросе.
— А при каких условиях они смогут получить должности?
— Если докажут свою эффективность, не будет вопрос о их добропорядочности, смогут или принять участие в конкурсе, или претендовать на должности, где решение о назначении я принимаю единолично.
— Вы так и не ответили на вопрос относительно этих трех советников. Чем именно они занимаются?
— Один — преимущественно вопросами, связанными с исполнительной службой. Мы там сменили руководителя, но департамент в целом уже начал работать намного эффективнее. Я – не инопланетянин, знаю много юристов, которые практикуют, они довольны новым качеством работы этой службы.
Еще двое работают по регистрации. Они знают, как функционирует эта система и могут за считанные дни ее перенастроить или поставить блоки там, где самые большие прорехи.
На самом деле эти люди работают бесплатно, ничего не делают противозаконного, но при этом их репутация уже пострадала, а над домами некоторых из них уже и беспилотники летают.
Если я возьму советником общественного активиста, который никогда не работал корпоративным юристом, он банально не будет понимать, какие процессы будут происходить. Мне нужны люди, которые с первого дня смогут поставить блоки коррупционным схемам.
Я этих людей выбрал, я им доверяю, это моя политическая ответственность.
— Вы общаетесь с Андреем Довбенком, которого связывают с Министерством юстиции?
— Знаю о нем не больше, чем журналист, который интересуется этой темой. Я его никогда не встречал в своей жизни. Ни разу на связь не выходил.
— В эфире программы «Свобода слова» Вы заявили, что готовите радикальные реформы в пенитенциарной системе, которые являются самыми сложными и требуют наибольшего внимания. И даже планируете строить новые тюрьмы. Уверены, что это будет только так хотелось бы? К Вам это не удалось реализовать никому, хоть много кто имел такое желание.
— Все, что я сейчас здесь делаю, не удавалось никому. Не удавалось запустить эффективно работающую систему исполнительного производства, а она уже так работает несколько дней. Там уже нет исполнительных производств, которые по тем или иным причинам не открывались. Речь идет о десятках миллиардов гривен, за которыми в эти дни начато исполнительное производство.
Второе – это рейдерство. Со времени возникновения этой проблемы с ним не справлялся никто. И мы должны достичь цели, поставленной Президентом.
Тюрьмы – самый большой вызов. Многое зависит от того, на что согласятся иностранные доноры. Современную тюрьму за счет бюджета я не построю.
Сейчас пенитенциарная система абсолютно анархическая, регионы совсем не контролируемые из центра. Она требует радикальных изменений. Основная проблема – в финансировании, которое составляет примерно 30% от необходимого. Ситуация ужасная.
Это огромная инфраструктурная проблема, которую за год точно не решить. Также нужно в корне менять подходы в законодательстве.
— Вы уже определились с кандидатурой человека, который станет Вашим заместителем по этому направлению? Какими будут ключевые показатели эффективности?
— Пока что пошаговый план существует только в моей голове, и когда будет назначен заместитель, мы его обсудим подробно. Первое, что нужно сделать, – это изменения в законодательстве. Потому что мы должны сместить фокус на наказания, не связанные с лишением свободы. Сейчас половина людей, которые в тюрьмах, могли бы туда не попасть, если бы с ними работали вне тюрьмы. Это было бы намного дешевле для государства и полезнее для общества.
— Вы о программе пробации и предупреждения рецидивов?
— Это крайне важная программа. Например, если говорить о несовершеннолетних, то вероятность того, что они вторично попадут в тюрьму, если с ними не работать, примерно 50%. Среди подростков, с которыми специалисты работают в рамках такой программы, рецидивы в среднем составляют 2%. Разница сумасшедшая. Люди, которых мы отправляем в тюрьму, все равно оттуда выйдут и вернутся в социум. Но в худшем состоянии, чем туда попали. И мы будем их встречать на улицах. То есть это огромная проблема, которую нужно решать. В Украине есть методики, понимание, как с этим можно эффективно работать. Поэтому KPI профильного заместителя министра будет процент рецидива по преступлениям. Чем он меньше, тем он работает эффективнее.
Вы знаете, что на севере Европы тюрьмы закрываются, потому что нет кого туда сажать. Там система пробации давно работает. У нас пока все на начальном этапе.
— Не приведут ли эти изменения к тому, что слишком либеральный УПК еще больше либерализуется?
— Нет, мы не хотим либерализовать ради либерализации.
— От новой власти всегда ждут «посадки», а вы за то, чтобы закрыть тюрьму.
— Я хорошо понимаю, какие есть ожидания вроде сажать и побольше, но это касается преимущественно коррупционеров. Мы говорим о другом.
— Не знаю, обращали ли Вы внимание, но правоохранители говорят о том, что законодательство в комплексе с нашими неподкупными судами позволяет выходить на свободу под залога лидерам преступных группировок, людям, на счету которых тяжкие преступления.
— Система в целом расфокусированным. С одной стороны, в СИЗО не попадают те, кто должен там ожидать приговора суда. С другой, там оказывается очень много людей, пребывание которых там неуместно. В процентном соотношении мы наверное лидеры в Европе по количеству людей, содержащихся в СИЗО.
Надо помнить и о том, что большая часть людей, которые там находятся, еще не признаны виновными, а условия в таких учреждениях ужасные. У нас есть СИЗО в Херсоне, помещение которого может рухнуть в любой момент.
Пенитенциарная система – это боль Минюста.
— Кто же будет заместителем?
— Пока документы на Кабмин не переданы, сейчас идет отбор. Кстати, руководитель Уголовно-исполнительной службы уже написал заявление об увольнении.
— Вы сообщили в соцсети, что до Вашего прихода существовали «стоп-списки» предприятий, из которых нельзя было взыскивать задолженность. Сколько таких предприятий? Можете ли их назвать?
— Назвать не смогу. Это информация, которая была известна на юридическом рынке. А когда мои советники поинтересовались, в каком состоянии исполнительные производства, выяснилось, что по неизвестным причинам некоторые из них не отрабатывались, а задолженность не взыскивалась.
— О какой сумме задолженности идет речь?
— Десятки миллиардов – это только по департаменту, который расположен в городе Киеве. Уже назначено служебное расследование, будем выяснять. Я также попросил советников проанализировать ситуацию по регионам. Чтобы они начали полноценно работать.
«ТРЕТЕЙСКИЙ СУД В УКРАИНЕ ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ВАЖНЕЙШИЕ СПОРЫ НЕ РАССМАТРИВАЛИСЬ В ЛОНДОНЕ ИЛИ СТОКГОЛЬМЕ. ЭТО ДОРОГО»
— Читала у вас на странице, что жена просит обеспечить детей охраной. Обеспечили?
— Нет, мне сложно представить, как это сделать для четырех детей. Не думаю, что я и моя семья – это объекты, относительно которых есть угроза. Я – политическая публичная личность, а фамилии тех, кому я перехожу дорогу, известны. Система отработает по любой вред, который будет нанесен мне или моей семье. Поэтому более-менее чувствую себя спокойно.Меня больше сейчас волнуют проблемы моих советников. Они – не публичные персоны и уже получили репутационный удар. Кто-то там рука Кремля, кто рейдер, кто-то бандит. Что там еще заявляли? Где-то кого-то відмутузять или что-то хуже сделают, чтобы другим был урок, думаете, кто после этого захочет со мной работать над реформами? Я бы лучше выделил им охрану, если бы была такая возможность.
— У Вас амбициозные планы по созданию третейского суда, который бы работал на уровне с Лондонским и Стокгольмским арбитражными судами. У нас уже была попытка построить систему третейских судов, но она провалилась. Зачем это реанимировать?
— Она начинала развиваться, потом ее использовали как инструмент для рейдерства, впоследствии ее перекрыли. Сейчас она никакая. Хотя на самом деле в Европе такие суды – один из ключевых инструментов урегулирования споров. Меня сейчас многие спрашивают, а что вообще делать с судами. Объясняю, что мы включились в процесс реформирования, но радикально что-то изменить в судебной системе трудно. Там можно подчистить какие-то процедурные моменты, пробовать эффективнее реагировать на откровенно незаконные судебные решения. Поскольку я работал раньше в сфере права, регулирующего экономическую деятельность, могу утверждать, что ключ к успеху – это конкуренция. Если у государственных судей будет эффективный конкурент – частные суды, они автоматом начнут работать лучше, потому что самые интересные дела перекочуют в арбитраж.
— Где брать средства на создание суда? И главное – где найти судей, которым поверят?
— Насчет финансирования не знаю: возможно, это будут государственные средства или средства иностранных доноров, надо думать. Уже читал комментарии, что при Минюсте будет какой-то арбитраж. Это не при Минюсте, это должен быть независимый орган. Моя задача – создать условия, чтобы такой суд запустить.
— Возможно, создать его на базе арбитража, который существует при Торгово-промышленной палате?
— Как вариант – возможно. Но третейский суд в Украине должен работать так, чтобы важнейшие споры не рассматривались в Лондоне или Стокгольме. Это дорого. Если здесь будет аналогичного уровня, с аналогичной доверием к судьям, это будет стимулировать и государственные суды, и уменьшит затраты бизнеса. Но здесь 99% успеха – это репутация. Иначе это будет не работающий проект, а выстрел в воздух. Чтобы появилось доверие, нам придется принять иностранных судей с хорошей репутацией.
Нужно сделать все, чтобы там даже намека не было на коррупцию, на то, что суд не объективен. Посмотрите на Казахстан. Они там пытаются создать такой суд. Пригласили британских судей, пиар бешеный. Хотя пока никакого решения этим судом не вынесено, сигнал инвесторам пошел хороший.
Аналогичный месседж с работающим судом, если нам удастся его создать, будет в разы эффективнее.
Татьяна Бодня, «Цензор.НЕТ»
Фото: Наталья Шаромова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3147992 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ