Еще недавно он работал заместителем главы Администрации Президента . Сейчас Ростислав Павленко – директор Национального института стратегических исследований. Но бОльшую часть беседы с ним «Цензор.НЕТ» посвятил теме получения Украиной Томоса об автокефалии. Дело в том, что Павленко был одним из тех, кто от имени Украины много месяцев вел переговоры со Вселенским Патриархатом. А значит, разбирается в этой теме лучше и глубже многих экспертов.
— Начну не с радостных оценок, но с тревожных предчувствий. Священный Синод русской православной церкви решил разорвать евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом. Что, на мой субъективный взгляд, делает практически неизбежными провокации со стороны Российской Федерации в, скажем так, украинском околоцерковном поле. А если учесть надвигающиеся выборы Президента, РФ, с точки зрения ее руководства, может за счет серии таких акций убить одним выстрелом нескольких зайцев. В связи с этим, скажите, пожалуйста, каких информационных и силовых действий, по-вашему, нам нужно ждать в ближайшее время?
— Начну с того, что Президент Украины очень четко высказался о том, что государство должно обеспечить как права тех, кто захочет остаться в связи с Москвой, так и тех, кто захочет перейти в создаваемую украинскую независимую православную церковь. Соответственно, поставлены достаточно четкие задачи, как органам безопасности, так и правоохранителям. И мы видим по сообщениям: где-то что-то вскрыло СБУ, где-то полиция заявила о том, что они не допустят столкновений. Мы видим, что 14 октября прошло достаточно контролируемо, и были в корне пресечены любые попытки провести какие-то столкновения либо их имитировать.
Вообще же, надо исходить из того, что Российская Федерация будет использовать любые средства для дестабилизации. И в первую очередь — информационные…
«ФЕЙКОВ И ПОСТАНОВОЧНЫХ СОБЫТИЙ БУДЕТ ОЧЕНЬ МНОГО. И ЗДЕСЬ ВАЖНО НЕ ДОПУСТИТ НИКАКИХ СТОЛКНОВЕНИЙ. И ОЧЕНЬ АККУРАТНО ОТНОСИТЬСЯ КО ВБРОСАМ, ПРОВЕРЯТЬ КАЖДОЕ ПОДОБНОЕ СООБЩЕНИЕ»
— Приведите, пожалуйста, несколько примеров.
— Вот характерный пример: пару недель назад на уровне государственных агентств Российской Федерации прошла информация: «Националисты захватили храм, ранили людей! Столкновения, ужас…».
— А на деле?
— А на деле не было ни националистов, ни столкновений, ни захвата храма. Речь шла о том, что местная власть какую-то приспособленную постройку отдала под музыкальную школу для детей. То есть церкви это вообще не касалось никоим образом. Ка был запущен такой информационный мыльный пузырь. Правда, он вовремя лопнул, поскольку и местная власть оперативно прокомментировала, и полиция очень четко расставила акценты, и эксперты включились, на основе фактов показали, что это фейк.
— То есть для борьбы с такими фейками лучше всего не изобретать велосипед и просто использовать правду?
— Правду в сочетании с быстрой информационной реакцией. Здесь очень важно взаимодействие как компетентных органов, так и журналистов, которые сначала должны разобраться в фактах, понятий, что происходит в действительности — и после этого комментировать. В том конкретном случае получилось именно так, поэтому провокация сорвалась.
Мы также видим, что некоторые спикеры УПЦ в союзе с московским патриархатом распространяют то сообщения о каких-то убитых священниках и пр. При этом копаясь в давних событиях, которые к церковной тематике никакого отношения не имеют. То есть вытаскивают из прошлого эпизоды, которые касались чистого криминала, и уже давно расследованы, и дела по ним давно закрыты. А эти эпизоды пытаются представит как конфликты на религиозной почве…
— Это работа на нашу, либо же их аудиторию?
— Вы правильно сказали о нескольких зайцев. Это работа и на нашу аудиторию (для разжигания ненависти), и для поддержания духа осажденной крепости внутри самой России. Мы видим, что там экономические трудности — в том числе действие санкций — понемногу отрезвляет очень многих в российском обществе. Поэтому им нужно поддерживать вот это чувство – что кругом враги, украинский фронт, вот это все.
И третий, очень важный, вектор их работы, — это международная аудитория. На это выделяются огромные средства, работают каналы, издаются брошюры; планируется открытие новых проектов, посвященных Украине — в том числе в межцерковных отношениях. Поэтому фейков и постановочных событий будет очень много. И здесь очень важна бдительность: во-первых, не допустит никаких столкновений. А во-вторых — очень аккуратно относиться к вбросам, проверять каждое подобное сообщение.
— Понятно, что вам легче и уместнее говорит, что называется, «в долгую» — но что поделаешь, если имеющимся стратегическим наработкам Украины наши оппоненты противопоставляют вполне тактически силовые средства. Как считаете, наше государство в принципе готово к тому, чтобы противостоять такой мощной экспансии? Особо беспокоит процесс передачи культовых сооружений вот УПЦ (МП) в ведение создаваемой автокефальной церкви. Наверняка это будет главная горячая точка приложения усилий и ресурсов – в том числе и условных «солсберецких».
— Вы знаете, я здесь как раз не вижу противоречия, потому что любая стратегия не должна походит на то, что описывал молодой Лев Толстой: «Гладко было на бумаге, но забыли про овраги. А по ним ходит». Главное, чтобы стратегия опиралась на понимание тот ресурсной базы, которая есть у нас, а также того, какие средства может развернуть противник, и как этому противодействовать. Без такого понимания какую-то внятную стратегию построить очень сложно. И могу сказать, что такое понимание есть.
О готовности… Понятно, что это — сложная борьба, и русские здесь будут тоже очень много думать и придумывать. Но мы тоже не первый год этим занимаемся. Тем более, что приемы, которые использует оппонент, достаточно известны. И надо делать то, чего требует общество, и находит способы отвечать на вызовы. Потому что если все время думать о том, готовы или нет, то и результата никакого не будет… скажите, а мы были готовы к открытой российской агрессии? К вторжению в Крым? Но сейчас находятся способы противодействия. И, несмотря на колоссальное преимущество противника в ресурсах, мы с Вами говорим в свободном Киеве и обсуждаем перспективы процессов, которые укрепляют нашу независимость.
— Говоря языком стратегического оппонента – «Волков боятся — в лес не ходит».
— Примерно так. Поэтому если в процессе выполнения противник противодействует и пытается реализовать свою стратегию, понятно, что последует адекватный ответ для того, чтобы мы достигли своей цели, а они – нет.
— Существует ли прогноз, в каком количестве передаваемых культовых сооружений может идти речь? И когда следует ожидать начала этого процесса?
— А вот я бы сейчас не говорил о числах и сроках – причем вполне сознательно. Потому что это должно быть добровольно, мирно и сугубо на основе диалога. Основу этому дает действующий закон. Определены рамки, когда единицей является община. Именно там находятся храмы, и именно община будет определять, к какой юрисдикции относиться. Если же община, например, разделена, и есть сторонники разных церквей, то опять же закон предопределяет компромисс в том, что это может быть, например, поочередное использование. Либо меньшинство получит какие-то гарантированные дни, когда оно может использовать этот храм.
В общем, есть масса вариантов. Вопрос для Украины не новый, и если не гнать лошадей, если грамотно останавливать провокации и не допускать, чтобы горячие головы с любой из сторон пытались нагнетать истерию — тогда все это может быть очень мирно и спокойно.
— В общественном сознании бытует множество мифов, касающихся Томоса. Некоторые из них – весьма вредные, и при том важные. Можете, в порядке ликбеза, сформулировать и тут же дезавуировать три главных мифа такого рода?
— Давайте. Миф первый: «Все равно где-то обманут, это все равно будет как-то подчинено Вселенскому патриарху, не будет никакой независимости». Дезавуирую: в решении Синода Вселенского патриархата четко сказано, что речь идет о создании независимой церкви, которая сама определяет своего предстоятеля и сама вершит все свои консультант вопросы. Поэтому в украинской истории за 1030 лет после принятия на государственном уровне христианства Владимиром впервые речь идет о создании независимой Украинской Православной Церкви.
— Миф №2?
— Второй миф: «Обязательно будут столкновения, обязательно будет кровь». Ложь. Все провокации могут быть либо предотвращены, либо остановлены в зародыше – как это и произошло 14 октября. Никакой предрасположенности к столкновениям нет, закон Украины ориентирован на компромисс. При необходимости туда можно внести конкретизирующие изменения. Поэтому будет мир, и будет покой, и государство будет это обеспечивать своей силой.
— И третий миф?
— Вон в том, «что все другие православные церкви поддерживают Русскую Православную Церковь». Ложь. Практически все эти церкви заняли сейчас положительно-нейтральную позицию. Ждут, чем закончится вопрос о предоставлении автокефалии, вручении Томоса новоизбранному предстоятелю. И, скорее всего, когда это будет сделано мирно, добровольно и без конфликтов, другие православные церкви признают новую церковь, нового предстоятеля. Таким образом, русские практически сами себя загоняют в изоляцию.
«ТУРЕЦКАЯ СТОРОНА ПРИСЛУШАЛАСЬ К НАШЕЙ ПОЗИЦИИ. СУТЬ ЕЕ В ТОМ, ЧТО СОЗДАНИЕ ЕДИНОЙ ЦЕРКВИ БУДЕТ РАБОТАТЬ НА ОБЪЕДИНЕНИЕ УКРАИНСКИХ ГРАЖДАН, А НЕ НА РАЗЪЕДИНЕНИЕ, КАК В ЭТОМ ПЫТАЕТСЯ ВСЕХ УБЕДИТЬ РОССИЯ»
— Вы, среди прочим, приложили немало усилий для того, чтобы Украина получила Томос. Не менее десяти раз были в Константинополе, проводили встречи с влиятельными лицами из Вселенского патриархата. Согласовывали позиции. Скажите, сложно ли было перестроиться на иную манеру и специфику общения? Это же люди из совсем другой мир, чем тот, в котором вам приходилось вращаться.
— Во-первых, работала команда. Президент Порошенко – один из лучших переговорщиков в мире. Он несколько раз напрямую встречался со Вселенским Патриархом. Работали украинские дипломаты, специалисты министерства культуры, Администрации президента, других структур… Так что со стороны Украины это – осознанные и системные усилия для помощи украинским православным. Если говорить о личных впечатлениях – конечно, было безумно интересно, потому что это действительно совершенно другой мир. Но знания об этом мире у меня к тому времени уже были. И к тому же было понятно – что и как делали предшественники, что можно делать, а чего лучше не делать.
— Конечно, вы же работали, в том числе, в Секретариате при Президенте Ющенко…
— Ну, непосредственно гуманитарными вопросами я не занимался, там я возглавлял аналитическую службу. Тем не менее, аналитика, оценка рисков и пр. – все это помогало пониманию того, что и как происходит…
— А чего нельзя было делать? Ситуация ведь неординарная: во-первых, вы гость; во-вторых, чиновник; в-третьих, представляете другое государство. Хотя при этом, безусловно, начитанный, хорошо информированный человек со своим внутренним чувством такта. Тем не менее, чего нельзя было делать, чтобы не наломать дров?
— Нельзя вести себя, как слон в посудной лавке – ведь обсуждались вопросы, действительно требующие деликатности и такта. Нельзя давит. Тем более, речь идет о правах верующих, их защите и их реализации… И в том числе о защите от агрессии и от гуманитарной составляющей гибридной войны, которая ведется против Украины.
Это понимание постепенно приходило и на Фанар (резиденция Вселенского Патриарха. — Ред), и в другие поместные церкви. И по мере этого становилось намного легче вести разговор. Вселенская Патриархия имеет свои традиции дипломатии, свои традиции работы с информацией. Они всегда достаточно хорошо информированы, на высоком уровне поставлена интерпретация фактов. И когда стало понятно, что большинство украинских православных не отождествляют себя с церковью, где молятся за армию агрессора и за руководство, которое эту армию послало против Украины — тогда все канонические вопросы стали решаться намного динамичнее.
— Как по ходу ваших поездок и переговоров менялись поставленные цели? Как происходила ротация обсуждаемых вопросов?
— Я бы не говорил о каких-то глобальных изменениях, потому что с самого начала ставился вопрос об автокефалии. Это началось фактически с первых дней прихода Петра Порошенко на пост президента – и было определено одним из приоритетов в гуманитарной политике. Я как зам, который в администрации ведал этими вопросами, в координации с коллегами начал этим заниматься. И вопрос сразу же стоял о предоставлении автокефалии.
Поэтому диалог шел о том, каким образом обеспечить мирный характер этого процесса. Как донести этот месседж до других церквей. И речь шла, скорее, о деталях и сроках, чем о каких-то кардинальных рывках из стороны в сторону. А в апреле этого года при встрече Президента и Вселенского Патриарха как раз и было определено, как в ближайшие месяцы мы этот road-map будем реализовывать на практике.
— Опишите, пожалуйста, свой стандартный приезд в Стамбул, он же Константинополь. Где останавливались, как в целом складывался ваш день, в каком ключе проходили встречи с представителями Вселенской Патриархии?
— Стандартная командировка. Понятно, что это гостиница, встречи, переговоры. И достаточно быстрое возвращение, потому что темп остальных задач не предусматривается вальяжного формата. Поскольку это вопрос достижения каких-то результатов и определения следующих шагов.
— Т.е. в принципе все было достаточно динамично, по-деловому.
— Абсолютно. Собственно, во Вселенской Патриархии сами отмечают, что динамика очень высокая — тем более для такой сферы. Понятно, что нам всегда хочется быстрее, наше общество всегда требует очень быстрых результатов. Но как для церковного процесса, мне кажется, все идет достаточно быстро.
— Стамбул – это Турция. И политически эта территория очень четко помечена президентом Эрдоганом. Приходилось ли вам общаться по этой линии с турецкими властями? Давать какие-то разъяснения, расспрашивать их, дабы понимать точку зрения турецких властей на происходящие процессы?
— Приходилось, у меня была встреча в Дианете, это — в очень приблизительном переводе – директорат по делам религий, который ведает в том числе религиозными меньшинствами в Турции (в том числе и православными). У нас было достаточно конструктивное и позитивное общение.
— Что их интересовало в первую очередь?
— Понятно, что речь шла о том, чтобы весь этот процесс был мирным, с упором на объединение. Турецкая сторона прислушалась к нашей позиции. Суть ее в том, что создание единой церкви будет работать на объединение украинских граждан, а не на разъединение, как в этом пытается всех убедить Россия.
— За предоставлением Украине Томоса и сопутствующими процессами наши масс-медиа следят как за футбольным чемпионатом. Обсуждаются не только результаты матчей, но и «тактика» команд, околополитические заявления клубов, календарь матчей. Вот и я, завершая это рискованное сравнение, хочу спросить: каким вы видите хронологию событий в ближайшие месяцы? Чего нам ждать?
— Раз уж мы заговорили о спорте, отвечу так: сейчас мяч на стороне поля украинских епископов. Они для себя должны договорится, с чем выходить на объединительный собор. На днях вышло интервью одного из митрополитов Вселенского патриархата митрополита Эммануила; он сказал, что речь идет о ближайших неделях. Полагаю, что эта оптимистическая оценка может оправдаться, если наши епископы будут работать быстро и конструктивно. К этому есть все предпосылки. Знаете, очень многое за последние 4 года случилось впервые. Вот и сейчас мы имеем шанс на то, чтобы впервые в истории не было среди двух украинцев — трех гетманов и пяти патриархов. Чтобы все-таки смогли договорится и выйти на формулу, которая устроит все стороны.
— У многих людей вызывает тревогу то, что передача культовых сооружений и решение имущественных моментов может проходит в разгар предвыборной кампании, и все, кому не лень, будут им пользоваться. Когда предположительно могут быть первые решения, первые процессы в этом направлении?
— Думаю, после того, как будет проведен Собор, и новоизбранному предстоятелю будет вручен Томос как, собственно, грамота о независимости церкви. С момента вручения Томоса церковь – есть самостоятельная, ни от кого не зависимая в своих внутренних делах. И уже она будет выстраивать отношения с теми общинами, которые будут ее поддерживать. А государство будет делать все, чтобы процесс был мирным. Закон дает для этого все возможности.
— Президент Порошенко, его команда включили тему Томоса в свою предвыборную политику, это видно и по бигбордам, и по риторике. И, наверное, это логично. С другой стороны, стоило в общественной повестке дня появится повышению тарифов на газ – и эту тему сразу оседлали конкуренты Петра Алексеевича. Тема Томоса – сама по себе вполне мощная — сразу же отошла на второй план. У вас не вызывает тоски ощущение, что такие вот стратегические прорывы в общественном сознании с легкостью перебиваются насущными, но вполне пошлыми тактическими вопросами?
— Я бы на это так не смотрел, потому что вопросы объединения общества в любом случае важны. Вопросы армии, вопросы идентификации, вопрос создания своей церкви и отражения гибридной агрессии — будут актуальны и сегодня, и через неделю, и через месяц, и через полгода, и через год и дальше. Мы создаем свою повестку дня не на выборы, а на годы вперед. А по газовой теме Президент достаточно четко высказался: это работа правительства — оградить тех, кто должен быть защищен. Есть система субсидий, которая работает, она должна учитывать новые вызовы и на них реагировать. А вопросы национального единства как раз и помогут в дальнейшем быть более эффективными и в экономической политике, и в социальной.
«ВПЕРВЫЕ УКРАИНА ЯВЛЯЕТСЯ ИГРОКОМ И СУБЪЕКТОМ, А НЕ ТОЛЬКО ОБЪЕКТОМ — ЧТО В РЕГИОНЕ, ЧТО В МИРЕ»
— Национальный Институт стратегических исследований вы возглавили сравнительно недавно. Долго ли вам пришлось входит в курс дела? Либо же схожесть здешней тематики и вопросов, которые вы курировали в АП, сделала этот переход минимально болезненным?
— Соглашусь с вами — тем более, что я сам из аналитического сообщества и возглавлял в свое время общественную организацию типа «think tank» в Киево-Могилянке. Достаточно долго работал как аналитик, знаю практически всех основных сотрудников здесь, в институте. Поэтому надеюсь, что этот переход был достаточно эффективным и быстрым.
— Вы кажетесь довольным нынешним этап в своей карьере. Вместе с тем, пресса писала, да и мне рассказывали — о том, что назначение Павленко главной НЕЙСЕ – это хоть и почетная, но «ссылка», понижение статуса в иерархии исполнительной власти. Ходили слухи и о том, что вашей работе по узлу проблем, связанных с получением Томоса, в АП остались недовольны. Как вы сами воспринимаете такие высказывания?
— С юмором. Полная чушь. На самом деле это очень серьезная задача, потому что Украине крайне нужна стратегия, которая бы работала именно в Украине, в ее реальных условиях; стратегия, на которую можно опереться в действиях власти; стратегия, которую воспринимающие и взаимодействуют в ее рамках, как принято говорит, стейкхолдеры, т.е. основные игроки, от которых зависит ее реализация.
Еще раз: это очень серьезная задача, которую с коллегами сейчас решаем. Когда у нас с вами закончится это интервью, состоится очередной ученый совет института, где будем определять шаги на ближайшее время — в т.ч. и коммуникационные. Потому что общение и с обществом в целом, и с журналистами, с экспертной средой — также необходимо развивать и усиливать. Так что все в точности до наоборот: я смотрю на это назначение как на профессиональный вызов – в позитивном смысле. И очень доволен, что мне этим приходится заниматься.
— Довольны ли вы финансированием института, скажем так, соответствует ли оно тем задачам, которые вы для себя сформулировали?
— Давайте пока повременим с ответом на этот вопрос. Идет бюджетный процесс…
— Но какие-то свои пожелания вы представили?
— Теперь у меня есть институт, интересы которого, я как директор должен отстаивать.
— Возглавлять такой институт именно сейчас, с одной стороны, интересно, потому что исчезла эта преграда многовекторности; ты можешь заниматься темы вещами, которыми не занимались твои предшественниками.
— Не приходится тратить время на мертвые ветви, это правда.
— Да, и это создает массу новых возможностей. С другой стороны, это в чем-то неблагодарная задача, потому что, во-первых, война. Во-вторых, выборы. И в-третьих, если говорить о политиках, то главным оппонентом Украины является политик, сильной стороной которого называют тактику, т.е. Владимир Путин. С этим упором на тактику он может переворачивать какие-то, как мне кажется, в негативных сценариях наши стратегические наработки и далеко идущие планы. Что думаете по этому поводу?
— Во-первых, поблагодарю вас за оценку, это очень правильная расстановка приоритетов. Действительно, главным противником страны, украинских политиков, является Владимир Путин и его окружение, развязавшие агрессию против Украины. Поэтому все в Украине должно рассматриваем как раз через призму того, это приближает нас к эффективности в отражении этой агрессии. Либо отдаляет. И да, вопросы сложные, противник очень серьезный, мы не имеем права недооценивать его. Но и недооценивать себя мы тоже не имеем права. Сунь Цзы говорил о том, что если знаешь противника и знаешь себя, то всегда победишь. Если не знаешь противника, а себя знаешь — то иногда можешь победить, а иногда – проиграть. Если же не знаешь ни того, ни второго – проиграешь всегда. Вот это, наверное, и есть то кредо, которое должно быть у всех политиков, которые идут в высшую лигу. И у всех чиновников, которые обеспечивают управление государством. Надо понимать, с кем и с чем ты имеешь дело. Но надо и очень трезво понимать то реальные ресурсы, которые имеются.
— Мне приятно, что вы цитируете Сунь Цзы. Это вполне естественно, говоря о стратегическом планировании. Но у Сунь Цзы нет ничего о том, что, скажем, к власти может прийти Юлия Тимошенко или кто-нибудь другой, чье мнение, скажем так, не совпадает с мнением Петра Алексеевича. И ваши хорошо тщательно распланированные наработки будут просто брошены в корзину для мусора. Сами знаете, у нас так чаще всего и происходит: новая метла по-новому метет.
— Как говорил спартанец Леонид послам персидского царя: «если». «Если» не наступило. И не наступит, когда мы все сделаем правильно.
— Но у вас закрадываются мысли о том, что играть «в долгую» при такой турбулентности, которая нас ждет в ближайший час, практически невозможно?
— Это демократия, и это вызов.
— Демократии бывают разные. В том числе такие, в которых приход и уход президентов не сильно сказывается на общей стратегической линии государства. О нас этого не скажешь.
— Бывает и так. И это опять же — один из вызовов. Это тоже вопрос — в том числе и коммуникации, разъяснения позиции. Важна здесь и позиция журналистов, понимающих, кто на самом деле противостоит Украине и как должны определяться приоритеты для того, чтобы нам выиграть как стране.
— Какие события, встречи, форумы, подписания договоров и соглашений определят Украинскую повестку в целом на ближайшие месяцы и 2-3 года? Какие из них вы выделяете как важнейшие?
— Я бы начал с того, что впервые Украина является игроком и субъектом, а не только объектом — что в регионе, что в мире.
Во-вторых, у нас есть основа – договор об ассоциации с Европейским союзом. Это основоположный документ, который определяет стратегию дальнейшего развития и ближайшие шаги по так называемой секторальной интеграции вот энергетики до культурного пространства, от транспорта до развития зоны свободной торговли, а в перспективе – таможенного союза с Европейским союзом и прочее. Это и есть то вехи, которые определяют наш евроинтеграционный вектор.
В евроатлантическом направлении также приняты основные законодательные акты по реформе оборонного сектора, сектора безопасности и развития этого направления, взаимодействия с НАТО в целом и с основными его участниками, а также с соседями в регионе. Эти акты и будут темы кирпичиками, опираясь на которые можно выстроить достаточно мощное здание Украины как части евроатлантического сообщества
— Если выбрать из обилия разнообразных документов авторства вашего Института (по принципу фактаж, содержательность, и при этом доступность для рядового читателя) 1-2 материала – какие бы вы посоветовали почитать?
— Ну, если много обо всем, то это, конечно, аналитический доклад к посланию президента. Он резюмирует наработки института за прошедшая ч. А также идет в рамках того, что президент предлагает Верховной Раде на год грядущий.
— Что собой представляет этот документ?
— Во-первых, это фиксация того, где мы находимся по отношению к цели. Во-вторых, оценка рисков, которые нам мешают. И в-третьих, доклад содержит конкретные предложения – с учету имеющихся у нас возможностей.
— То есть это не сугубо декларативный документ из серии «чтобы было»?
— Нет. Как раз наша принципиальная позиция и состоит в том, чтобы это был документ, тесно увязанный с практикой. Не переделывание одних и тех же файлов несколько лет подряд, но оценка текущего момента с выходом на конкретные предложения.
Евгений Кузьменко, «Цензор.НЕТ»
Фото: Наталия Шаромова, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3094288 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ