Наталья и Сергей Тимошенко в 2014 году вывезли из Донецка самое дорогое – приют для животных, который существовал там более тридцати лет. Сейчас в глухом селе в Донецкой области им приходится достаточно сложно.
Разговаривая с вынужденными беженцами (я бы все же называла их так, а не переселенцами, ведь они вынуждены были бежать) я слышу рассуждения о том, что они успели взять с собой, а что важное осталось дома. Кто-то тоскует по семейным фотографиям, кто-то – по библиотеке, кто-то вспоминает, что хранил детские вещи для внуков, а теперь они достались ополченцам, занявшим дом… Видя брошенные дома в Песках, уцелевшие в типичных стенках советского периода сервизы и то самые фотоальбомы в квартирах, разбитых танковыми попаданиями, вижу за ними разрушенные жизни сотен людей. Что они брали с собой?
Семейная пара из Донецка, с которой мы познакомились пару недель назад, умудрилась вывезти все самое ценное. Более того – приумножить сохраненное. Если из родного города они выбрались приблизительно с 60 кошками и 40 собаками, то теперь у них этого «добра» стало больше. Наташа Тимошенко и ее муж Сергей создавшего приют для животных еще до войны. И перевезли его на украинскую территорию. Село, в котором они сейчас живут, находится в 70 километрах от Донецка. В Журавке не было войны, но село находится на таком отшибе, такое мрачное и депрессивное, что такое ощущение – здесь конец мира. И вот на отшибе этого конца мира несколько стареньких домов занимает приют-беженец, приют-переселенец. Сюда не добраться на легковой машино из-за глинистой грунтовки.
Сюда доезжают джип либо грузовик. Наташа и Сергей заказывают дрова, чтобы обогревать домики с животными. За едой в местный магазин ходят пешком — прорву собак и котов нужно каждый день кормить. Приют существует, благодаря пожертвованиям вот неравнодушных людей, которые видят жизнь приюта через фейсбук. И все эти средства люди тратят именно на животных, обделяя себя. На момент моего визита в это богом забытое место люди здесь не ели мяса почти два месяца – перебивались кашами да постными супами. Поэтому эта статья не только о том, какой безгранично доброй души бывают люди, но и о том, что им самим нужна поддержка. И если ее станет хоть немного больше, тем самым мы дадим им веру в лучшие времена и в то, что добро побеждает и зло, и оккупацию, и трудности переселенческой жизни…
«У НАС СЕЙЧАС 183 ЖИВОТНЫХ. СОБАК ОКОЛО 130, ОСТАЛЬНЫЕ – КОТЫ»
— Сколько у вас животных? – спрашиваю я, проходя по двору между двумя старыми домами, за одним из которых находится сарайчик. И отовсюду раздается разнообразный лай.
— 38 котов и 12 собак только здесь, в этом доме, — Наташа Тимошенко проводит меня внутрь. Через сетчатую дверь видна комната, сплошь заселенная котами. На полках вдоль стен находятся мягкие матрасики, на полу внахлест лежат ковры. – А вообще у нас сейчас 183 животных. Собак около 130, остальные – коты. Вы проезжали сгоревший дом – раньше в нем у нас тоже жили животные, но после пожара мы всех оттуда забрали. Но оттуда не захотели «переезжать» 12 котов. Каждый день ходим туда их кормить. В одной комнате со мной живут 48 собак…
— Когда вы уехали из Донецка?
— В 2014 году. Мы жили в Киевском районе, на пятом участке на новой объездной. 35 лет там существовал созданный мной донецкий городской центр защиты животных. Вывезли оттуда около ста животных. Остальные появились уже здесь.
Здесь, в Журавке, мы нашли дом еще в 2013 году. Муж говорит, что я ведьма, как будто предчувствовала все это… Еще до всех событий первый раз в жизни исповедалась. Вернулась и говорю: собираемся и уезжаем отсюда. Мы стали искать новое место. Какие чудесные варианты у нас были! Зугрэс, под Енакиево место прекрасное и чуть ли не даром. Я всем говорила: нет, нам это не подходит. А фазанарий! Нам предлагали в пользование огромный городок и дом. Хозяин фазанария обещал: я вам еще дам землю, чтоб вы могли что-то выращивать, я помощи. Мне там так нравилось, но что-то останавливало соглашаться. А сейчас во всех тех местах – оккупация. Я остановилась на Журавке, и это оказалось правильное решение.
Звери войны очень боятся. Когда в Донецке начались взрывы, а в 2014 году там, где мы жили, хорошо было слышно военные действия, выли, боялись, одна старая собака умерла от разрыва сердца, когда над нами низко-низко пролетел самолет. После этого мы и решили, как можно скорее переехать. За пять дней управились.
В 2014 году здесь, в Журавке, тоже было очень громко, причем громыхало недалеко от нас. Через село от нас стояли ребята, у которых были и «Ураганы» и «Грады». Вот все это и гудело. Было однажды, выходы были такими мощными, что у нас стекла повыпадали. Война отражается не только на людях. Я заметила, что и многие наши собаки постарели раньше, чем должны были.
— Чем вывозили животных?
— Газелью. Сажали зверей в клетки и – в дорогу. В Донецке у нас остался дом. Эго немного разграбили, но пока никто не заселился…
Наташа ведет меня дальше по территории приюта, комментируя все вокруг.
— Видите, в комнате, где живет Сережа, стенка отвалилась. Нужно ее как-то починить. А эти горы мусора не можем вывезти уже четвертый час… Участок у нас большой, он тянется вон туда, где все эти заросли травы. Но я даже огород посадить не могу – некогда, хотя могли бы себе что-то выращивать, а то частенько голодаем… Животные забирают все время. Нас здесь всего три человека. С нами еще Валя была – она все успевала, на ней все и держалось. Но она в декабре 2015 года повесилась на вон том орехе. У нее зять – мент в Донецке, он не отдавал ей паспорт, получал по нему ее пенсию дээнэровскую. А она переживала, хотела переоформит документы, получать свои деньги здесь. В тот день она с дочкой поговорила по телефону, после чего целый день с нами и словом не обмолвилась. А ночью повесилась… 68 лет было женщине, не смогла пережить все это… Нам очень нужны помощники-добровольцы, они могут с нами жить. Вдруг кто-то откликнется…
Это все, кто ухаживает за животными. Наташа с Сергеем в центре. Им постоянно помогает Игорь, он тоже беженец из Донецка. А Наташина подруга переехала в Изюм, время от времени приезжает в гости. У обоих мужчин – проблемы с документами. Сереже нужно вклеить новую фотографию, а Игорю – восстановить паспорт
«СВОЮ ЛЮБИМИЦУ ВАМ НЕ ПОКАЖУ, ПОТОМУ ЧТО ОНА, МАЛЕНЬКАЯ И УШАСТАЯ, ЗАКУСАЕТ ВСЕХ»
— За счет чего вы держитесь?
— Благодаря фейсбуку и перечислениям неравнодушных людей. Выживаем только благодаря пожертвованиям. Но все равно постоянно не хватает денег, занимаю, вся в долгах… Надо бы писать душераздирающие посты, которые бы привлекали внимание и желание помочь, но я не умею писать жалостливо. Я по натуре оптимист, поэтому и мои радостные сообщения.
Мне 59 лет, пенсию еще не получаю. Сережа моложе меня на 11 лет. Здесь, в Журавке, работы нет никакой. Да и когда нам работать? Когда мы переезжали сюда, думали побудем два месяца, да и вернемся обратно. Дома Сережа работал в супермаркете «Метро», который находился практически на взлетной полосе Донецкого аэропорта, в охране. Это была не плохая работа, много времени уделял приюта, но и деньги приносил. Же «Метро» вспоминаем с ностальгией. Летом, когда жарко, едешь часов в десять-одиннадцать вечера, а в мясном отделе так холодно, хорошо…
— Я смотрел видео, как разграбливали супермаркет, тачками вывозили все, — добавляет Сергей. – Кошмарное зрелище…
— Собаки, выходите, — Наташа подошла к большому вольеру за домом, в который из небольшой дверцы в стене выскакивают два пса, с любопытством смотря на гостей. – Не хотят выходить на холод, — объясняет Наташа. — Вот печки тоже тепло идет. Мы протапливаем для них помещения. Вот недавно купили машину дров, чтобы звери не замерзли.
— Приют увеличивается, я так понимаю…
— Не так давно нам привезли мамашу громадную и двоих щенков… Местные в коробках подкидывают собак-котов. А берут у нас мало, очень мало.
— Мышку с Борькой мы шикарно пристроили, — добавляет Сергей. – Просто повезло!
— Наша проблема в том, что у нас нет нормальных крепких заборов. А с обеих сторон от нас есть соседи. Вот здесь живут москаляки, — Наталья применяет крепкое словцо, которое я в статье не могу повторит. — Они дачники, не постоянно здесь находятся. Но в 2015 году они отравили 40 щенков! Доказать это невозможно. Но только они могли бросить в вольер отраву. Мы нашли только остатки двух затяганных пакетов. Четверых мы откачали – живут у нас, а остальных – похоронили.
Мы возвращаемся в дом с печкой, на которой уже высятся огромные вымытые кастрюли, а часть их домывает Наташина подруга, приехавшая на пару дней из Изюма – женщина тоже уехала из оккупированного Донецка. На огне стоит одна емкость. Наташа поднимает крышку – варится бульон из огромного легкого. Естественно, я интересуюсь, сколько еды готовят каждый день для своих питомцев.
— Все вопросы к Сережке, — говорит Наташа. — Это он повар.
— Ежедневно мы расходуем 10 килограммов мяса – как правило, варим из него 40 литров бульонов. Затем добавляем крупы, варим их и отдельно. В итоге получается 120 литров пшеничной кашы, столько же манной. Эти две кашы мы смешиваем. Вермишели каждый день получается 100 литров. Добавляем и овощи. В общей сложности около 600 литров еды раздаем нашим собакам и котам.
Наташа может попросит в куриной печени для котов, но никогда даже не намекнет публично, что сами они уже давно не ели мяса. Люди настолько порядочны, что деньги, перечисленные людьми на мясо для животных, в жизни не потратят на еду для себя…
— Я с детства любила животных, но бабушка, с которой мы жили вместе с мамой, не позволяла мне их приносит домой – она страдала астмой. Когда она умерла, уже через неделю в квартире на Артема у меня было две собаки и к тридцати кошек. Первой я принесла из подвала кошку Нику с котятами… Когда питомцев стало слишком много, поменяла квартиру на дом. Так удобнее жить, если у тебя много животных. Там и основавшего приют.
— У вас есть любимцы?
— У меня это Соня, — отвечает Наташа. – Но я ее вам не принесу и не покажу, потому что она, маленькая и ушастая, закусает всех.
У нас она с позапрошлого года. И ее история трагическая. Она очень боится людей. Хозяин ее сильно избивал, не знаю, по какой причине. Нам позвонили его соседи: либо забирайте, либо он ее в мешке куда-то в пруд выбросит. Она запуганная была, месяц бросалась на окно. Я ей давала мисочку с едой на мусорном совке, но она и его грызла. А сейчас со мной спит. И такая родная, такая любимая. Сама залазит ко мне на второй ярус кровати. Неделю назад у меня внезапно случился сердечный приступ. Я отчего-то так испугалась. Пришла, лег и плачу: «Не дай Бог, со мной что-то случится, Солнышка, никто тебя в руки не возьмет. Ведь она никому не доверяет. Они вот, Сережа и Игорь, заходили к Соне, когда от бешенства уколы делали. Покусанные ушли все!
— А вас никогда не кусают?
— Ну что вы! Вот шрам на подбородке – след от любимца, огромного немецкого дога, — отвечает Наташа. – Он был размером с пони. Мы с ним вышли на прогулку, и он неожиданно среагировал на соседскую кошку – она Райту не понравилась. Он дернул так, что я упала и ударилось подбородком о бордюр, рассекла эго. Этого красавца мы забрали с живодерни. Он привык гулять на поводке, в вольере не очень хорошо себя чувствовал, вот и приходилось с ним прогуливаться. Мы с Сережей очень любили этого пса.
Обычно животные бросаются, не понимая, что им хотят оказать помощь. Они в этом не виноваты. Укусы — это издержки производства, скажем так. Животные, как и люди, — кто-то благодарный, кто-то нет. Вот Рыжика подобрали в мороз на остановке в Димитрово в 2014 году. Так он до сих пор меня за ноги кусает. Мерзкий по характеру: гавкучий, с другими дерется. Но я же все равно его люблю.
— А у меня любимец йоркширский терьер, — добавляет Сергей.
— Вынеси своего крокодила, покажи людям, — смеется Наташа.
— Он не презентабельный, нужно купать, но холодно пока, не хочется простудить, — ворчит Сергей, но приносит собачку. Очаровательный заросший йорк дрожит под мышкой у хозяина, но смотрит на нас смело. — Мой Мурзик поменял трех хозяев.
— Да какие это хозяева, сволочи настоящие! – громогласно возмущается Наташа. — Закрыли его в пустой квартире, чтоб он сдох. Характер у него был ужасный, когда он к нам попал, – не знаю, как Сережа с ним сладил.
— Просто с собачкой надо уметь найти общий язык, понятий животное, — объясняет Сережа.
— Вот у нас несколько дам из Димитрова, — перечисляет Наташа небольших песиков, которые крутятся на кухне. — В основном нам звонят люди, рассказывают страшную историю о животных, которые живут в ых соседей или во дворе. И мы едем — забираем. Ночью ездили не раз. Всегда останавливаемся, если возле дороги видим коробку – опыт показывает, что в ней, как правило, выброшенные щенки или котята. Не забираем только тех животных, которых невозможно подманить или которые убегают от нас, из-за чего их невозможно поймать. Хотя в таких случаях по несколько раз возвращаемся на место, где видели бродячих котов или собак.
«Тему, сына мы забрали из детского дома, когда ему было 13 лет. Сейчас он живет в Димитрове, и у него 16 кошек и собак»
— У всех ваших котов и собак есть имена?
— Почти во всех, — отвечает мужчина. — У нас много Белок, Рыжух и Чернух. Есть Никак, Жюля и Нежуля. Песя носит второе имя Бродун, потому что он, как только просыпается, сразу начинает бродит.
— Этот песик в морозы прибился в подъезд в Покровске. У него опухоль. Нам позвонили, чтобы мы забрали. Наркоз он не перенесет. Полуслеповатый уже. Химию можно было ему давать, но он старый, тоже может ее не перенести. Вот — в теплое доживает. Когда мы его привезли, он явно уже собирался умирать, но потом передумал.
— Породистые собаки есть?
— Снежок у нас алабай. Вы его во дворе видели, в будке. Он очень старенький – еще из Донецка. Зубы у него уже стертые. Линда якобы спаниэль. Бозя у нас полутакса-полупинчер. Эму 18 лет. В Донецке нам его привезли щенков во времена, когда компьютеры были огромной редкостью. А этот щеночек перегрыз компьютерные провода, из-за этого его нам и отдали.
— У нас и таксы были, и овчарки, — добавляет Сережа.
— Когда мы перебрались сюда, не сразу нашли ветеринара, — говорит Наташа. – Никто нам не помогал, но мы справлялись как-то сами. В прошлом году осенью у нас была трагическая кошка. Она бы погибла, если бы не Лера. Мы, зоозащитники, общаемся между собой. В Димитрове есть женщина, которая подбирает котят-щенков и на рынке их раздает. Я ее спросила: а кто тебе их стерилизует? «Девочка одна, Лера», — ответила. Я ей позвонила. Она, оказывается, тоже из Донецка. Муж ее рефери по боксу, а она ветеринар. У них двое детей. На Татьянин день, 25 января, она родила второго ребенка. И уже работает – бездомных животных стерилизует. Она к нам приехала дважды, посмотрела. И теперь приезжает бесплатно. Последний раз была в ноябре. Эй уже тогда тяжело было за рулем ездить. Вот здесь, на кухне, она на столе все и делала.
— Румыны у нас когда-то стерилизовали прямо на улице, — вспоминает Сергей. – После операции коты лежали штабелями под домом. 90 животных в день могли простерилизовать специальные передвижные ветеринарные клиники.
— Единственное, о чем просит Лера, — пропофол, — продолжает Наташа. – Это безопасный препарат, который хорошо переносят старые и больные животные. Но этот препарат, который раньше был в открытой продаже, теперь отпускается по рецептам. Он нам очень нужен! Когда не можем стерилизовать зверей, отсаживаем их в разные клетки. Надо бы еще парочку сделать.
— Да и вольер еще один не помешал бы, — добавляет Сережа. — Но все упирается в деньги.
— И стену в Сережиной комнате бы отремонтировать… — вздыхает Наташа. – А у нас нет даже транспорта, чтоб что-то привезти. У сына Артема была машина, но мы продали ее на запчасти. В прошлом году еще на ней выезжали пару раз. Просто пока все вывозили из Донецка по этим дорогам, разбили ее вконец, стойки повылетали… Сын живет в Мирнограде, работает на рынке. У него тоже 16 кошек и собак. Он с детства нам помогал, мог пропустит школьные уроки, если нужно было в клинике побыть с больной собакой или кошкой. Забота о них всегда была важнее всего остального и для него тоже.
— Это у вас семейное?
— Ну да. Правда, Тему мы в детдоме взяли, когда ему было 13 лет.
…Мне стыдно просит, ведь мы всегда справлялись сами. В 59 лет учится этому сложно. Раньше мы и детскому дому помогали. Еще в 2015 году мы нормально жили. У нас был кое-какой запас – мы его сумели перевезти сюда. Кур купили — 50 штук. Яиц было столько, что раздавали: в детдом Покровска возили, военным передавали ведрами. И я всегда просила говорит, что это из Донецка!
P.S. Приют нуждается в дровах и угле, в подстилках собакам, которыми могут служит старые куртки, свитеры, толстые зимние рубашки, в стройматериалах и, конечно же, продуктах для людей, которые ухаживают за животными. Старенькая волонтерская машина, отслужившая военным, тоже была бы очень кстати – приюта без транспорта существовать очень сложно.
Счет Натальи Тимошенко в Приватбанке: 5168 7422 1483 5914.
Виолетта Киртока, «Цензор.НЕТ»
Источник: https://censor.net.ua/r3124778 РЕЗОНАНСНЫЕ НОВОСТИ